Наряду с выявлением и расследованием противоправной, преступной деятельности, — для возбуждения уголовного дела либо по обнаружении признаков состава преступлений, либо в отношении конкретных подозреваемых требовалась санкция прокуратуры, — значительное внимание в деятельности пятых подразделений КГБ СССР уделялось также профилактике, то есть недопущению продолжения деятельности, оцениваемой как правонарушение или противоправные действия.

По данным архивов КГБ СССР, за период 1967–1971 годов было выявлено 3096 «группировок политически вредной направленности», из числа участников которых было профилактировано 13 602 человека. (В 1967 году было раскрыто 502 таких группы, насчитывавших 2196 их участников, а в последующие годы, соответственно: в 1968 — 625 и 2870, в 1969 — 733 и 3130, в 1970 — 709 и 3102, в 1971 — 527 и 2304. То есть количество участников названных «групп политически вредной направленности» фактически не превышало 4–5 человек.)

Как отмечал доктор исторических наук В. Н. Хаустов, с началом процесса разрядки международной напряженности, который датируется летом 1972 года, «многие спецслужбы иностранных государств и зарубежные антисоветские организации и центры значительно активизировали свою подрывную деятельность, рассчитывая извлечь максимум выгоды из изменившейся международной обстановки и международных отношений. Они, в частности, активизировали засылку в СССР своих представителей — эмиссаров, по терминологии КГБ тех лет, — под видом туристов, коммерсантов, участников различных видов научного, студенческого, культурного и спортивного обмена. Только в 1972 году было выявлено около 200 подобных эмиссаров».

В отдельные годы число выявлявшихся только на территории СССР эмиссаров антисоветских организаций и центров превышало 900 человек.

Поток их стал особенно нарастать после подписания 1 сентября 1975 года в Хельсинки Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе.

В этом документе говорилось о геополитической реальности — признании послевоенных границ мира, экономическом сотрудничестве стран социалистического содружества и западных государств, а третий раздел был посвящен вопросам «гуманитарного характера». Положения «третьей корзины» стали трактоваться западными странами и их спецслужбами как основание для вмешательства во внутренние дела неугодных им государств и для оказания давления на них, вплоть до введения экономических и иных санкций.

Джон Бэррон, бывший редактор «Ридерз дайжест», специализировавшийся в области дискредитации СССР, в переведенной на русский язык в 1992 году книге «КГБ сегодня» отмечал, что «активная часть» диссидентов в 1960-1970-е годы насчитывала около 35–50 человек, причем многие из них впоследствии были осуждены или выехали из СССР на Запад. Подтверждает это и одна из наиболее информативных работ по данной проблеме — изданная в 2001 году монография председателя Московской Хельсинкской группы (МХГ) Л. М. Алексеевой «История инакомыслия в СССР: Новейший период».

С 1976 года деятельность этой, говоря языком социологии, неформальной группы усиленно пытались активизировать западные спецслужбы и центры идеологических диверсий, действовавшие в соответствии с внешнеполитической стратегией Картера по «защите прав человека». Подлинным же творцом упомянутой стратегии являлся советник президента по вопросам национальной безопасности Збигнев Бжезинский.

Расцвета своего диссидентское движение, благодаря деятельности «Хельсинкских групп», достигло к 1977 году, а затем начался его закат, связанный с арестом по обвинению в связях с ЦРУ одного из членов МХГ А. Щаранского, привлечением к следствию некоторых других активных участников «правозащитного» движения за совершение противоправных действий.

«К 1982 году, — писала председатель МХГ Л. М. Алексеева, — этот круг перестал существовать как целое, сохранились лишь его осколки… правозащитное движение перестало существовать в том виде, каким оно было в 1976–1979 годах».

Отметим, однако, и еще одно важное обстоятельство.

В процессе решения поставленных перед ним задач Пятое управление КГБ СССР и его подразделения добывали важную разведывательную и контрразведывательную информацию из-за рубежа (например, получили доклад Американской национальной медицинской академии о выделении вируса СПИДа), выявляли шпионов (А. Б. Щаранский, А. М. Суслов), вели борьбу с терроризмом, сепаратизмом, распространением наркотиков, предупреждали возникновение массовых беспорядков и очагов социальной напряженности, развитие негативных процессов. Словом, сделано было немало.

В то же время мы вынуждены согласиться с мнением одного из современных историков, Э. Ф. Макаревича, чью книгу уже цитировали ранее, в том, что «уже с середины 1970-х годов в Пятом управлении отмечали откровенные симптомы игнорирования людских забот и переживаний», что некоторые органы КПСС самоустранялись не только от конкретной организационно-социальной работы, но и от контрпропагандистского противодействия социологической пропаганде зарубежных идеологических центров, что КПСС «спала, усыпленная своей непогрешимостью»».

И Юрий Владимирович Андропов всячески стремился привлечь к данной опасности внимание своих коллег по Политбюро ЦК КПСС. Однако, к сожалению, эти его шаги явно не находили понимания и поддержки у кремлевского ареопага.

Мало того, партийные руководители полагали, что именно органы КГБ должны решать за них возникающие в обществе проблемы, устранять противоречия и конфликты.

Но далеко не всегда это оказывалось возможным.

После окончания Великой Отечественной войны, в 1946 году, для борьбы с деятельностью отдельных подпольных бандгрупп на освобожденных от оккупации территориях, подчас проявлявшейся в форме терроризма, в структуре нового Министерства государственной безопасности (МГБ) СССР был образован специальный отдел «Т».

Все подразделения МГБ, получавшие соответствующую информацию о наличии террористических замыслов или намерений, должны были передавать ее в этот отдел, который и определял дальнейший ход расследования.

Наибольшее количество подобного рода дел в конце 1940-х — начале 1950-х годов приходилось на западные районы Украины и Белоруссии, а также на республики Прибалтики, где сохранились и продолжали действовать националистические подполья и связанные с ними «повстанческие группы сопротивления» (так называемые «лесные братья»).

Нередко акции «групп сопротивления» принимали характер вооруженных столкновений с милицией и гарнизонами РККА, в ходе которых гибли мирные жители, включая детей, женщин и стариков. Поскольку некоторые из подобных групп имели связи со спецслужбами иностранных государств (в первую очередь Великобритании), работа чекистов на этом направлении контрразведывательной деятельности направлялась отделом 2-Н

Второго главного управления МГБ СССР. После образования в марте 1954 года Комитета государственной безопасности при Совете министров СССР этот отдел стал Вторым отделом Четвертого управления.