с гнилого тротуара и приземлился задом в грязь.

— Чтоб тебя…

— Решил охладить реверс? — невозмутимо спросил Гоша, подавая мне руку.

— Не смешно! — возмущённо выпалил я, вставая и отряхиваясь. — Почему не предупредил?

— Потому что с одним из главных героев пьесы ты должен познакомиться сам.

— А кто это?

Но Гоша не успел ответить — чёрное пятно встряхнулось, крякнуло и тяжело поднялось со скамьи. Под тёмной шапкой проступили слегка размытые знакомые черты.

— Это дядя Толя? — удивлённо проговорил я, забыв даже снизить тон. — Отец Тёмки? Почему он здесь?

— Потому что бутылка самогона, которую они распили вдвоём с Петровичем, ударила, как фашист, подло и в спину, когда он уже почти пришёл домой.

— А почему его никто не занёс домой?

— Наверное, потому что когда Толя самозабвенно борется с фашистами, лучше не попадать под горячую руку.

Я не выдержал и хихикнул. Гоша невозмутимо посторонился, пропуская меня вперёд, и мы осторожно зашагали за Толей. Это было непросто — он, по-видимому, использовал методику запутывания следов, делая один шаг вперёд и три назад или вбок, так что я несколько раз тюкнулся носом о его тулуп. Когда он в очередной раз взмахнул руками, как балерина, и накренился в сторону, я опять прыснул — сочувствия к нему или к Тёмке в моем сердце не было ни капли. Они наверняка друг друга стоят — папаша и сын.

Тем временем Толя дошёл до порога и, шумно выругавшись, стащил с себя высокие резиновые сапоги, разбросав их по улице. Потом он, нашарив рукой выключатель на стене и включив яркий, режущий глаза свет, с третьей попытки протиснулся в дверь и попытался подняться по скользким крашеным ступеням вверх. Раздался какой-то шорох, Толя, держась за стену, потряс ногой, к которой прилипло что-то белое и сильно шуршащее.

— Это что за?.. — выругался он и наклонился, трясущимися пальцами подбирая с пола какой-то белый в чёрную полоску пакет. Я автоматически присмотрелся: в пакете было что-то тяжёлое, он безвольно висел на вытянутой руке Толи. Как будто кто-то хотел спрятать что-то очень важное за бордюром лестницы, чтобы никто не нашёл. Интересно, что там?

Дядя Толя, видимо, задался этим же вопросом и, раскрыв пакет, заглянул туда носом, а потом со стоном отвращения вынырнул и высыпал все содержимое на пол. Я присмотрелся и снова хихикнул: на полу были Тёмкины ботинки, которые сегодня разлетелись на части после его звёздного выхода с петардой. Неудивительно, что дядя Толя отшатнулся — представляю, какой там запашок.

Отец Тёмки уже хотел пройти мимо, как вдруг бросил случайный взгляд на ботинки. Он тут же присел и подобрал один из них. Потом осмотрел со всех сторон и потянул за подошву, которая держалась на одном каблуке. С жалким скрипом она отвалилась окончательно и осталась в руке. Толя некоторое время тупо смотрел на неё, наверное, пытаясь собрать путающиеся мысли, а потом громко выругался и, сжав ботинок и подошву в кулаке, твёрдо и прямо пошёл вперёд, как будто не был пьяный до поросячьего визга за несколько секунд до этого. Я оглянулся на Гошу: нам надо идти за ним? Гоша кивнул: именно за этим мы сюда и пришли. Я равнодушно пожал плечами и поднялся по ступенькам за Толей.

Дверь в комнату громко заскрипела ночной птицей, отчего я передёрнулся. По спине побежали противные острые мурашки, а на душе почему-то заскребли кошки. Я вдруг осознал, что не хочу проходить в комнату вместе с Толей. Я в нерешительности остановился, но позади меня легонько толкнул в плечо Гоша, и мне не оставалось ничего другого, как перешагнуть порог, войти и окунуться в сонную и душную тишину незнакомого мне дома.

После яркого света веранды в комнате было очень темно, я даже не смог разглядеть, куда делся Толя. Старательно водя руками, я почти вслепую прошёл вперёд, запутался в тонкой занавеске, которая, видимо, отделяла комнату от прихожей и чуть не уронил её на себя. Хорошо, что рядом был Гоша — выпутав меня из занавески, он посторонился, снова пропуская меня вперёд.

— Я ничего не вижу! — прошептал я. — Куда делся дядя Толя?

— Можешь не шептать, тебя все равно слышу только я, — громко сказал Гоша, а потом мрачно добавил: — Сейчас все будет.

На миг в комнате застыла тишина. Потом раздался лёгкий шорох где-то в стороне, и на весь дом вспыхнул яркий электрический свет — дядя Толя нажал на выключатель, осветив нас с Гошей, и, не обратив двух посторонних в его доме никакого внимания, прошёл к другой занавеске, которая, по-видимому, отделяла эту комнату, от другой, крошечной и похожей на чулан. Тут же в глубине комнаты что-то сонно завозилось. Я посмотрел туда — там в углу на диване спала мать Тёмки. Она тяжело подняла голову от подушки, пытаясь спросонья разглядеть, что случилось, но, увидев, что Толя пошёл в противоположную сторону, рухнула в подушку и закрылась одеялом — видимо, снова уснула. От шагов её мужа новенький дом затрясся и загудел, как старая стиральная машина, дрогнул старый комод, в его потускневшем зеркале пробежал блик и ударил мне прямо в глаз. Я поднял взгляд на зеркало и увидел два портрета, висящие на противоположной стене. Я оглянулся и присмотрелся: не портреты, а две старые фотографии под стеклом, отражающим блики. На одном портрете — красивая молодая женщина с мягкими чертами лица и короткими волнистыми волосами, на другом — широкоплечий мужчина в военной форме и с грудью, сплошь увешанной медалями.

Тут раздался шум в стороне, и я развернулся, забыв о фотографиях. Дядя Толя широко раскрыл занавеску, запуская лучи света в чулан. Я за его плечом вытянулся и заглянул в комнатку. Оказывается, там спал Тёмка — на короткой пружинной и проваливающейся кровати он свернулся в клубок под тонким одеялом, пуская слюни на подушку. При одном только взгляде на его белобрысую макушку, торчащую из-под одеяла, захотелось сплюнуть и уйти. Что я вообще тут делаю, когда Женька болеет? Но где-то в глубине души я был заинтригован: не зря же Гоша притащил меня сюда, а для того, чтобы, наверное, увидеть что-то важное. Но что? Неужели их семейные разборки — это именно то, ради чего нужно было уходить из дома на ночь глядя?

Ответ я получил сразу, ещё не успев сформулировать вопрос в голове. Дядя Толя размахнулся и изо всех сил запустил порванный ботинок в голову Тёмке.

— Что за?!.. — от неожиданности вскрикнул я, отпрянул в сторону и стукнулся спиной о Гошу.

Тёмка тут же