class="p1">Когда-то это был закрытый элитный клуб для выпускников лучших университетов страны. MI6 не имела штатных рекрутеров (а так же психологов и много кого другого) — нужных людей примечали в университетах, а с улицы набор не велся. Эти люди вели игру… великую игру, ведущуюся поколениями. Даже агенты… или источники, как правильно — во многих странах, особенно на Востоке звание агента британской разведки передавалось от отца к сыну, от деда к внуку. Точно так же — порой передавались места и в разведке. И у всей этой игры, подчас страшной — была одна, негласная и разделяемая всеми цель — глобальное доминирование. И этой цели планировалось достичь не флотом, не мускулами армий, не бесконечностью ресурсов и не миллионами безответных, полуграмотных крестьян — а лишь игрой интеллекта, предложениями, которые никто не может, да и не подумает отклонить. И наконец, самим британским образом жизни, лучшим в мире. И надо сказать, у англичан многое получилось. В Индии, на Индийской гражданской службе никогда не работало более трех тысяч человек, и они управляли тремястами миллионами. И надо сказать, управляли неплохо[31].

Сейчас MI6 управлялась в основном женщинами, принимала на работу геев (это было и раньше, просто об этом старались не говорить, а при попадании кого-то в историю тихо увольняли), вместо старого доброго «шпионского дома» с мрачными беспорядочно построенными коридорами и дверями без табличек они сидели в зеркальном дворце на берегу реки, которому какое-то архитектурное издание присвоило анти-премию за архитектурную безвкусицу и занимались всякой лажей вместо той великой игры, которая облагораживала самих игравших. Большая часть из работающих здесь поступала на минимальный контракт, чтобы оттрубить срок, обзавестись знакомствами и уйти в частную индустрию, где платили в 3–4 раза больше. А вместо прежнего начальства — старых и мудрых джентльменов, то университетских профессоров, то отставных полковников — службу возглавляли теперь в основном женщины, с твердыми моральными принципами и чаще всего несчастливой личной жизнью.

Вот и Морна Миллер, дама лет пятидесяти, старающаяся выглядеть на тридцать, но по факту получалось на сорок пять, не меньше. За плечами у нее было два неудачных «партнерства», ни одно из них она предусмотрительно не скрепила клятвой у алтаря. Детей нет. Вся служба знала, что время от времени она летала в Африку на маленькие, грязные уик-энды с местными парнями — неграми, любовь которых по британским меркам стоила сущие центы. Раньше за такое уволили бы, но тогда — это не сейчас.

К сожалению, для Фреда Вилкинсона она была еще и его начальником. Если правильно — то супервайзером.

— Фред… я надеюсь, тебе не надо напоминать нашу политику в отношении сотрудничества с дружественными службами?

Политика эта была… скажем так, двойственной. Когда у власти был Тони Блэр, сотрудничество было почти абсолютным. Когда к власти в США пришел Барак Обама — оно притормозилось, причиной было то, что США начали пересмотр всех итогов своей аравийской кампании, а Великобритания именно тогда начала планировать самостоятельное плавание, для чего заказала два авианосца, подружилась с Израилем и неожиданно — с Китаем. Когда же к власти пришел Дональд Трамп — отношения стали напоминать холодную войну, осложненную бесцеремонностью Трампа, недоверием к нему со стороны британских элит и Брекзитом. Сейчас — все немного наладилось, но Трамп оставался у власти и это сказывалось. Но это никак не отражалось в официальных директивах, оставаясь в темном пространстве британской неформальности.

Случай Вилкинсона был еще сложнее. Он сотрудничал с оппозиционными группами в ЦРУ, которые работали против Трампа, и пользовались сочувствием и на самом верху «Цирка», как до сих пор называли британскую разведку. Но это расходилось с официально утвержденной линией и, если бы все это вскрылось, Вилкинсона никто бы не прикрыл. Но и сдавать его полностью не годилось — если в США придут демократы, его связи и услуги, оказанные тогда, когда все было плохо — станут очень ценны и он сам может оказаться «на короткой ноге» с новой верхушкой американской разведки…

— Нет, не нужно. Но я пришел к вам не за этим.

— Да, я знаю, зачем ты пришел.

Морна Миллер полистала планшет. Это был особый, созданный только для Службы планшет — в нем нельзя было хранить файлы больше суток, каждый день диск форматировался автоматически…

— Сашко… — задумчиво сказала она — он украинец?

— Вероятно, но в России много ассимилировавшихся украинцев.

— Его мотивы…

— Мэм, это не помощь Украине, ни в коем случае. Судя по данным моего источника, его мотивацией могут быть деньги и только деньги. Ну, возможно еще продвижение по службе. Если мы ему в этом поможем.

— И вы предлагаете через него поставить в Россию предметы оборонных технологий. Запрещенные к экспорту и попадающие под санкционные ограничения.

— Вы правы, мэм.

Миллер отложила планшет.

— Вы понимаете, что мы, как и любая другая служба Ее Величества обязаны соблюдать законы страны, которой мы служим. Да есть исключительные обстоятельства, но мы не чекистское и не мафиозное государство. Мы боремся с таким государством.

— Мэм, Сашко — зять отставного генерала Гусельникова, я указал это в рапорте. Гусельников начинал еще в восьмидесятые, в оборонном отделе ЦК КПСС. Он микроэлектронщик, кандидат наук. Если мы сумеем подобраться к нему, мы получим доступ к стратегической информации. У нас нет достоверных данных, что из микросхем русские могут производить сами, и что вынуждены закупать, а если закупать, то у кого именно и на каких условиях. А зная это, мы сможем существенно расширить наши знания об угрозах, исходящих от русских. Какие ракеты, какие самолеты, какие танки они смогут нам противопоставить. С какой начинкой…

— Хорошо, достаточно. Я все поняла. Но выходов на Гусельникова я не вижу.

— Они не нужны. Сашко сам раздобудет информацию, какую нам надо, если будет в том видеть выгоду для себя. Или будет вынужден. Мэм, я…

— Достаточно. Что знают американцы?

— Ничего.

— Вы уверены?

Вилкинсон кивнул.

— Ничего. Это побочный результат совершенно другой операции. С ним я пришел к вам.

— Я понимаю. Кстати, о той ситуации с американцами….

— Ситуация развивается, мэм.

Миллер улыбнулась.

— Напишите доклад…

Москва, Россия. Кремль. 12 августа 2019 года.

Он не любил это время года. Эти последние летние дни…

Все ближе подходили те дни… Дни задумчивости и размышлений… Дни, когда почти три десятка лет назад накрылся СССР. Он хорошо помнил те дни и выбор, который тогда приходилось делать. И в последнее время, он все чаще задавался вопросом — правильно ли они тогда поступили. И не находил ответа.