Джейсон везет нас по узким улочкам, Софи подпевает радио во всю силу своих легких, а я погружаюсь в ощущение нереальности происходящего. Я будто грежу наяву. Смотрю в окно, вижу пятна света и людей. Наверное, я придаю всему слишком большое значение, но я не могу не испытывать благодарности – к Софи, к Джейсону, к их маме, так радушно принявшей меня. Я знаю, что моя мама никогда не позволила бы мне привезти с собой друзей, а папа рассказывал бы анекдоты про азиатов за спиной у Софи и Джейсона. Просто потому, что он такой.

Софи пихает меня плечом.

– Пой со мной!

И тут я соображаю, что из динамиков льется американская поп-музыка. Смеясь, я присоединяюсь к Софи. Я пою, подпуская как можно больше трагизма, и к тому моменту, когда песня заканчивается, обнаруживается, что Джейсон уже давно припарковал машину.

Мы все вылезаем, и Джейсон оплачивает парковку. Он подтягивает шарф повыше, так что остаются видны только глаза, и накидывает на голову вязаный капюшон, который полностью скрывает его волосы.

– Ты похож на террориста, – говорю я.

Он прищуривается, но молчит и идет рядом со мной так близко, что наши плечи соприкасаются.

Эта часть города оживленнее, люди ходят парами и компаниями. Уличные торговцы заманивают прохожих своей едой, проезжающие машины гудят тем, кто так и лезет под колеса.

Мы входим в здание с затемненной стеклянной крышей. Со стороны здание напоминает железнодорожный вокзал, но, оказавшись внутри, я понимаю, что это рынок. Павильоны стоят в несколько длинных рядов, в витринах выставлена традиционная корейская одежда и дорогие ткани. В воздухе чувствуется запах плесени, голоса отдаются эхом от высоких балок. Я останавливаюсь перед одним павильоном и щупаю синий шелк.

Джейсон останавливается рядом со мной.

– Нравится?

– Потрясающе, – восторженно говорю я. – Все ткани потрясающие.

– Этот рынок славится тканями. Главным образом, шелком.

К нам с вежливой улыбкой спешит продавщица, женщина средних лет с курчавыми волосами и в плотном черном пальто на выпирающем животе. Она кланяется и говорит:

– Аньён-хасийо.

– Здравствуйте. – Я кланяюсь в ответ.

Женщина протягивает мне край отреза, но я качаю головой.

– Нет, спасибо. – Видя непонимающее выражение у нее на лице, я говорю: – Анийо… гм… гвэнчанайо.

Джейсон помогает мне, говорит ей что-то по-корейски, и она кивает. У них завязывается беседа, а я стою рядом и слушаю поток слов. Женщина снова улыбается мне, затем ныряет под прилавок, который завален рулонами тканей, достает пол-ярда желтого шелка, вышитого белыми цветами, и протягивает мне.

– Что? О нет! Я не хочу ничего покупать. – Я отмахиваюсь, давая понять, что отклоняю ее предложение.

Она что-то говорит по-корейски, прикладывает ко мне ткань и слегка хмурится.

– Бери, – говорит Джейсон. – Она дарит его тебе.

Я неуверенно беру у нее шелк – на ощупь ткань прохладная и гладкая, как вода. Я кланяюсь, но не знаю, что еще сказать, поэтому поспешно произношу:

– Спасибо.

Я опускаю взгляд на ткань. Она прекрасна, но что мне с ней делать?

– Она сказала, что моя американская подружка очень красива, – говорит Джейсон.

– Что?

Вокруг его глаз собираются морщинки, и я понимаю, что он улыбается.

– Она спрашивала, не собираюсь ли я жениться на тебе ради американской визы.

Я бормочу что-то нечленораздельное – мой мозг не в состоянии справиться с роящимися в голове мыслями, не говоря уже о том, чтобы выдать полноценную фразу.

Джейсон пожимает плечами и с сарказмом продолжает:

– Но я сказал ей, что это ты отчаянно желаешь получить корейскую визу и ради этого встречаешься со мной.

Я прихожу в себя настолько, что даже шлепаю его по руке.

– Надо было сказать ей правду.

– Может быть, но тогда бы ты не получила в подарок этот шелк. Она настаивала, чтобы мы обязательно использовали его для свадебной церемонии – между прочим, мы женимся в июне.

Я краснею и отворачиваюсь. Софи разговаривает с продавщицей у соседнего павильона, и я устремляюсь к ней.

– Ну что, идем дальше? – Софи смотрит на шелк. – Ого! Потрясающе! Ты купила его?

Я слышу, как позади меня усмехается Джейсон, и отвечаю:

– Ну… типа того.

Мы переходим в следующий ряд, где торгуют самой разнообразной едой. Запахи поднимаются в воздух и смешиваются, образуя ни с чем не сравнимый аромат. Я узнаю только запахи рыбы, чеснока и грибов, но к ним добавляются запахи специй и еще каких-то ингредиентов, названий которых я не знаю.

В центре ряда на площадке рядами стоят столы с лавками. Все места заняты. Над столами, заставленными едой, на проводах висят голые лампочки. Из-за жара, идущего от плит, на этой площадке жарче, чем в других частях рынка. Все это сопровождается довольно громким гулом голосов.

Мы идем дальше. Еду готовят в основном женщины. К одним павильонам стоят длинные очереди, у других продавцы сами зазывают покупателей, предлагая прохожим попробовать их кушанья. Я кошусь на прилавок с рыбой, омарами и все еще извивающимися осьминогами. На следующем прилавке – различные виды специй, еще дальше – огромный выбор овощей.

Софи направляется к прилавку, перед которым стоит длинная очередь. Женщина-продавец жарит в масле толстые желтые блины с мясом и еще с чем-то, напоминающим кимчи.

– Ты должна попробовать вот это, – говорит Софи, когда мы встаем в хвост очереди. – Это называется биндаеттеок.

Софи заказывает три порции, и мы берем тарелки и садимся за стол. Джейсон садится напротив нас и оттягивает шарф от лица, чтобы можно было есть.

Я разламываю блинчик и беру половинку. После вчерашнего ужина, когда мой рот был объят пламенем, я с опаской воспринимаю корейскую еду.

– А из чего он? – спрашиваю я.

– Мука из бобов мунк, лук и кимчи, – отвечает Софи. – И я попросила добавить свинины. Вкусно. Обмакни в соевый соус.

Я собираюсь с духом и откусываю крохотный кусочек. По ощущениям, это оладья. Острый кимчи обжигает желудок, но не так сильно, как вчера. Свинина придает пикантности, а лук уравновешивает ее сладостью.

– Вкусно. – Я откусываю еще кусок. – Серьезно.

Софи сияет.

– Нравится? Хочешь попробовать что-нибудь еще?

– Гм…

Она вскакивает из-за стола и несется к другому прилавку, оставив свой недоеденный биндаеттеок на тарелке. Я с ужасом думаю, что придется пробовать все, что готовят на этом рынке.

– Ей нравится показывать тебе город, – говорит Джейсон, его голос приглушен шарфом. – Ты молодец, что не мешаешь ей играть в экскурсовода.