Инесс снова снился кошмарный сон. Кто-то говорил с ней, но она не могла понять, кто именно. Это не были ни отец, ни мать, ни одна из сестер-служительниц Святого Духа. Она открыла веки, не осознавая, где находится. Было очень темно, спина болела. Она вспомнила: пещера… Снаружи день клонился к закату, дождь прекратился. Инесс села. Лицо ее исказилось от боли. Все тело превратилось в сплошной источник боли.

– А-а-а!

Кричал Мишель.

– Мишель! Что случилось? – выкрикнула Инесс.

Ваунана топали пятками, стучали по земле мачете. Один кинулся к ней и припечатал ногой землю в нескольких сантиметрах от ее ноги. Потом изо всех сил дернул ее верх, пытаясь поднять.

– Вставай или умрешь! – сказал он по-испански.

Она вскочила. Голова кружилась. По мере того как к ней возвращалось чувство реальности, на лице проступал ужас. На земле извивались блестящие ленты. Сначала на ум пришло: змеи, потом – сороконожки. Волосы на теле встали дыбом. Она, в свою очередь, стала раздавать удары подошвами направо и налево, давя ползучих агрессоров, которые тоже нашли здесь спасение от вод разлившейся реки. Раздавила одну тварь, двух, трех… Они закручивались в спирали, распрямлялись, пытаясь достать ее своими ядовитыми зубами.

– Сколопендры! – пробормотала она, вспомнив название тварей.

Правда, было одно отличие: эти твари совсем не походили на членистоногих, в чьем теле насчитывался двадцать один членик, обитающих в сельскохозяйственных регионах Европы. Эти были чудовищны – от полуметра до метра длиной. Одна из них укусила Мишеля за руку, впрыснув в кровь свой яд.

Инесс подбежала к своему спутнику. Мишель не мог больше ни сдерживать крик, ни терпеть боль. Жгучий огонь разливался по его венам. Один из индейцев вскрыл место укуса с помощью мачете и пытался высосать яд. Напрасный труд.

– Эта тварь такая же ядовитая, как гремучая змея. Но я выберусь! Боже, как больно! – кричал Мишель. – Надо найти шамана!

Боль поднялась выше. Он ударил по руке кулаком, пытаясь умерить ужасное страдание. Сквозь слезы он посмотрел на молодую женщину.

– Я наложу вам жгут.

Инесс взяла мачете, отрезала от рюкзака ремень и остановила кровотечение с помощью тугой повязки.

– Нам надо найти деревню. Вы сможете идти?

– Попробую.

Счастлив (тот), чье преступление прощено,

Чей грех закрыт (прощен)!

Счастлив человек, которому Господь не вменяет вины (его)

И в чьем духе нет лжи.

Когда молчал я (не обращался к Господу), истлели кости мои

В криках моих вседневных,

Потому что днем и ночью тяготела надо мной рука Твоя;

Превратилась свежесть моя

В летний зной.

Сидя по-турецки на циновке, одетый в набедренную повязку, какую носят туземцы, Михаэль черпал силы в псалмах из старой Библии, купленной случайно в Панаме двадцать лет назад. Святая книга, которую он регулярно читал, связывала его с прошлым и питала его веру. Чтение заставляло его забыть о жаре, паразитах, насекомых, жужжащих прямо в уши.

Он сделал паузу и закрыл глаза. Когда он читал, к нему возвращалось чувство вины. Грехи толпились на опушке его совести. Он столько раз грешил с момента своего приезда в эту страну! Сексуальные желания, алкоголь, мошенничество – вот составляющие его нынешней жизни. Он открыл глаза и прислушался к доносившемуся из джунглей барабанному бою. Скоро должен был начаться большой индейский праздник. Он не станет в нем участвовать. Ему не хотелось добавлять грязи в душу, уступая очередным соблазнам. Он вернулся к чтению, отгородившись от шумов, доносившихся из деревни.

О грехе моем я сообщил Тебе и вины моей не скрыл;

Сказал я: признаюсь в проступках моих Господу,

И снял Ты вину греха моего.

Поэтому молится Тебе каждый благочестивый во время,

когда найден (Ты),

Разлив многих вод не застигнет его.

Ты укрытие мне, от бедствия Ты охранишь меня,

Ликованием избавления окружишь меня.

«Вразумлю тебя и покажу тебе путь, каким пойдешь,

Советовать буду тебе, обращу взор Мой на тебя».

К барабанам присоединились резкие, пронзительные голоса флейты. Михаэль поднял голову. Жизнь делала все возможное, чтобы его отвлечь, пробудить инстинкты. Он постарался сконцентрироваться на тексте тридцать второго псалма.

Не будьте как конь и как мул неразумный – уздой и удилами

Нужно обуздывать рот его,

Чтобы (он) не приблизился к тебе (и не укусил тебя).

Барабаны застучали еще громче. Этому призыву невозможно было противиться. Его мысли унеслись туда, где могли ласкать раскрашенное на индейский манер лицо девушки-подростка, плетущей корзину. Он видел ее ежедневно перед домом из бамбука и листьев, принадлежащим ее родителям, в окружении сестер. Одеждой девушкам и девочкам служили набедренные повязки и длинные гладкие волосы, черные и блестящие. Девушку звали Намия. Сегодня – ее праздник. Она станет женщиной. Взгляд ее черных, бархатных глаз останавливался на нем бессчетное множество раз. Она выбрала его, как и многие до нее. Но на этот раз он устоит перед искушением.

Воин с татуировками на теле вошел в хижину и присел перед Михаэлем на корточки.

– Ты должен прийти.

– Нет, Яко…

– Боги пришли.

«Какие боги?» – хотел спросить Михаэль. Но индеец смотрел на него с сыновней нежностью. Все индейцы любили его. Они вместе охотились, вместе рыбачили, вместе переживали эпидемии, вместе исполняли религиозные обряды. А еще он обучал молодежь испанскому языку и рассказывал об опасностях, которые таит цивилизация. Он жил среди добрых людей, истинных потомков жителей Потерянного Рая, самых верных и преданных на этой земле.

Он не имеет права их обижать. Михаэль отложил Библию, встал и со вздохом потянулся за брюками и сорочкой, но Яко его остановил. Он последовал за воином и вскоре затерялся среди трех сотен соплеменников. Одна из женщин предложила ему чашу с чичей, потом вторую. Это был крепкий алкогольный напиток из кукурузы и тростника, который индейцы делали, подмешивая свою слюну и оставляя его бродить в широких деревянных емкостях. Алкоголь быстро ударил в голову и облегчил вхождение в резонанс с друзьями из джунглей.

Волнение охватило его, когда он увидел, как Намия выходит из родительского дома в сопровождении матери и двух теть. Все собравшиеся застыли на месте, стало тихо. В этой неподвижности чувствовалось неясное ожидание, истоки которого восходили к незапамятным временам. Момент был торжественным, священным.

Михаэль восхищался девушкой и уже не мог противостоять примитивному желанию. Время замерло для нее, сегодня она была королевой. Ритуал превратит ее в женщину. Она простится с детством и обретет возможность дать новую жизнь. Все взгляды были прикованы к ней. Девочки помладше завидовали ей, остальные думали о том, способна ли она дать потомство, о будущем своего племени.