Тот отхлебнул и расхохотался:

– Сомневаюсь, что среди чистильщиков можно найти девственницу.

– А я не сомневаюсь, что нельзя, – хмыкнул Эрик. – Но как было бы интересно проверить…

– Чистильщиков? – изменилась в лице одаренная.

Кнуд снова широко улыбнулся:

– Не беспокойтесь, госпожа. Мы безобидны.

Угу, с мечом в руках Кнуд особенно безобиден, мысленно хмыкнул Эрик. Да и без меча тоже. И сам Эрик. Вдвоем они могли бы сотворить с ней что угодно, и ничего бы им не было. Это…

Пугало. Абсолютная безнаказанность. Его передернуло.

– Мы правда не хотели никого беспокоить, – сказал он как можно мягче. – И мы уже уходим.

– Я еще хотел тебе слона показать, – уперся Кнуд.

Эрик вздохнул:

– Слон спит. Днем покажешь.

– Откуда ты… – Он взглянул на Эрика, потом на девушку. Посерьезнел на миг. Снова дурашливо улыбнулся. – Тогда и мы пойдем спать. Можете не провожать, госпожа, я знаю, где тут ворота.

Он подхватил Эрика под руку и повлек прочь.

Из сторожки у ворот высунулся человек, начал что-то говорить. Кнуд, не слушая, махнул рукой, и сторожа внесло обратно. Дверь захлопнулась, проскрежетал засов.

– Вот так. Чтобы не шумел.

Ворота распахнулись и закрылись за спиной. Эрик обернулся:

– Скажи, а что нам мешало пройти сюда точно так же? Днем – понятно, людей слишком много. Но ты же не знал, что и ночью тут дежурят одаренные?

Кнуд застыл, вытаращив глаза. Захохотал, едва не сложившись вдвое, вцепился в чугунную виньетку, словно только так и мог удержаться на ногах.

– Не подумал… – простонал он.

Эрик тоже заржал, сложившись рядом. Смех гулким эхом разносился по улице, и посмотри на них кто со стороны, наверняка решил бы, что парни изрядно перебрали и веселятся без повода. Но им было все равно.

Отсмеявшись, Эрик в очередной раз приложился к фляге и разочарованно замычал: внутри осталось едва ли на полглотка. Он потряс – пусто.

– Все? – спросил Кнуд.

– Все. – Эрик еще раз тряхнул фляжку, ловя языком последнюю каплю. – Да там и было-то…

– Жаль.

Действительно жаль. Он бы побродил еще, время от времени прихлебывая, так, чтобы оставаться навеселе, но и не напиваться до бесчувствия. Тем более что на университет они еще не посмотрели и на королевский дворец…

– А я собирался сходить в русалочий лес.

– Русалок не бывает. – Эрик завинтил пробку.

– Ты и про единорога так же говорил.

– Это неправильный единорог. Рог не во лбу, и сам здоровенный, а должен быть маленький, с козленка.

– Не знал, что сказки кому-то что-то должны, – фыркнул Кнуд. – Но я хочу посмотреть на русалок, раз уж до сих пор не довелось. И не только посмотреть.

– Охальник! – рассмеялся Эрик. – Русалок не бывает.

– Заладил: не бывает да не бывает! Спорим?

Эрик поморщился:

– Тебя Альмод покусал, что споришь без повода?

– Нет, просто интересно стало, как ты станешь выкручиваться.

– Доказывая, что чего-то нет? Я на такое не велся курса с третьего.

– Вот же зануда, – покачал головой Кнуд. – А вдруг они просто хорошо прячутся?

– Главное, чтобы не вышло как с единорогом…

Кнуд засмеялся:

– Да, вынырнет такое, что не только не посмотреть, а и не убежать… Тогда возвращаемся?

Возвращаться не хотелось. Хотелось бродить по улицам и болтать обо всякой ерунде, не вспоминая, почему они выбрались в город, вместо того чтобы спать.

– Здесь можно раздобыть еще выпивки? – поинтересовался Эрик. – Кроме нашей таверны, потому что обратно я пока не хочу.

Кнуд задумался:

– В городе – нет. В четверти лиги от ворот есть почтовая станция. Туда пускают и ночью.

Но Ингрид сказала – за стены ни ногой, а она не из тех, кто будет мести языком просто так. Она вообще на удивление немногословна.

– Не знаешь, почему нельзя выходить за ворота? Даже в пригород?

Кнуд помотал головой. Хитро улыбнулся:

– А как узнают, что мы выходили, если ночью все спят, а к утру мы будем на месте?

Эрик заколебался. Не то чтобы он никогда не нарушал запретов сознательно, но обычно знал, зачем это делает и что ему угрожает, если попадется. Наконец хмельной кураж взял верх над благоразумием. И в самом деле: кто узнает и как, если они вернутся еще до утра?

– Покажешь?

Идти куда-то один он сейчас не рискнул бы: слишком легко заблудиться в паутине узких извилистых улиц, таких одинаковых в лунном серебре. Он, пожалуй, не сообразил бы даже, в каком направлении искать особняк чистильщиков, не то что ворота.

– Тоже не хочешь обратно? – спросил Кнуд.

– Не хочу.

Он вообще не хотел бы возвращаться – никогда. Но кто спрашивал, чего он хочет? Так пусть сегодняшняя ночь будет его маленьким бунтом.

Стражники у ворот пропустили их, лишь глянув на перстень Кнуда. Трактир на станции действительно работал, но внутри чадили факелы и пахло перекаленым жиром, так что задерживаться они не стали. Эрик сам не понял, почему все же согласился топать целую лигу до русалочьего леса. По слухам, сто лет назад в реке, что текла в том самом лесу, утопилась жена лорда, на чьих землях стоял город, тогда еще не столица; столицей он стал четверть века спустя, когда прежняя исчезла и на ее месте раскинулась стеклянная пустыня.

Почему несчастная женщина решила свести счеты с жизнью, Кнуд толком не знал: одни говорили, что у мужа был слишком крутой нрав, другие – что тот застал в собственной постели соперника. Как бы то ни было, за прошедший век после той дамы в реке утопились еще с полдюжины девиц, и по ночам из рощи слышался то плач, то смех, а то и песни, и те, кто ходил туда за грибами-ягодами, старались вернуться засветло. Те же, кто не успевал, часто не возвращались никогда.

– И мы идем в такое место? – спросил Эрик, в очередной раз пригубив вина и передавая мех Кнуду. В трактире они купили целый мех, рассудив, что фляжки им снова не хватит и опять придется искать.

– Ты же сам сказал: русалок и прочей нечисти не бывает. Зато на всякую нечисть очень удобно свалить пропажу давно поднадоевшего соседа. Но мне всегда было интересно, сколько правды во всех этих байках, а проверить никак не получалось.

Так, переговариваясь и смеясь, они вошли в лес. Может, летними ночами здесь и стояла непроглядная темнота, но сейчас сквозь ветви с едва проклюнувшимися почками просвечивали луны. Серебристое сияние выплетало на земле кружева, в которых терялись сломанные ветки, так что ступать приходилось осторожно. Не выдержав, Эрик зажег светлячок, и все кругом сразу же стало обычным: плотный ковер прошлогодних листьев, сквозь который кое-где пробивается трава, поваленные деревья, засохшие ветки. Зря они, пожалуй, сюда сунулись.