– Ну, надеюсь увидеть гору новых рисунков, когда приедув город. И потом я ведь должен сопровождать тебя на школьный вечер. Кстати, незабудь, ты обещала мне танец, – весело прищурился Мэтт, и Пип заулыбалась.

Ей стало приятно, что он помнит об этом. Теперь она почтиповерила, что он обязательно пойдет с ней на вечер. А вот отец никогда неходил. Говорил, что ему нужно работать. Один раз она взяла с собой брата, вдругой раз – кого-то из приятелей Андреа. А Тед всеми силами избегал появлятьсяна подобных мероприятиях, они вечно ругались из-за этого с мамой. Родителичасто ссорились, только сейчас мама не хочет об этом вспоминать. Но ведь таконо и было, даже если мама ни за что не признается в этом. Пип уже почти несомневалась, что Мэтт пригласит ее танцевать. Наверное, это будет здорово!

– Но вам придется надеть галстук, – осторожносказала она, очень надеясь, что он не передумает.

Мэтт улыбнулся:

– Кажется, у меня где-то валяется один. Надеюсь только,что я не подвязал им штору.

На самом деле у него была куча галстуков, просто ему некудабыло их надевать. Хотя, сказать по правде, он нашел бы, куда сходить, если бызахотел. Беда в том, что Мэтт не хотел. В город он выбирался редко – кдантисту, в банк или к адвокату. Вот теперь – другое дело. Теперь он будетездить в гости к Офелии и Пип. Мэтт чувствовал, что просто не может ихпотерять. А после того, что им довелось недавно пережить, между нимиустановилась еще более тесная близость.

Мэтт отвез их домой, и Офелия пригласила его зайти – выпитьпо бокалу вина. Мэтт с удовольствием согласился. Пока Пип сходила наверхпереодеться в пижаму, Офелия наполнила бокал красным вином и протянула егоМэтту. Его охватило ощущение домашнего тепла и уюта. Мэтт спросил, не разжечьли камин. Вечерами уже довольно прохладно, и, несмотря на то что дни в сентябрестояли еще жаркие, по ночам чувствовалось приближение осени.

– Было бы просто чудесно, – с удовольствиемкивнула Офелия.

Пип сошла вниз поцеловать их обоих и пообещала, что обязательноему позвонит. Мэтт уже дал ей свой номер телефона. И Офелии тоже – на случай,если Пип его потеряет. Обняв на прощание Пип, Мэтт занялся камином. Мусс синтересом наблюдал за ним, и Мэтт вдруг почувствовал, что пса ему тоже будет нехватать. Он уже успел забыть, что такое семья, и ему было неприятно признатьсясебе, до какой степени он соскучился по семейному быту.

К тому времени как Офелия, уложив Пип и подоткнув ей одеяло,вернулась в гостиную, в камине уже весело потрескивал огонь. За последние парунедель это стало традицией. И вот теперь, глядя на огонь, она вдруг впервыеподумала о том, насколько изменилась их жизнь за те три месяца, что они прожилиздесь. Конечно, она тосковала по-прежнему и тем не менее чувствовала, чтопотихоньку возвращается к жизни. Ей казалось, что страшная тяжесть двойнойпотери словно стала чуть-чуть легче. Все-таки время творит чудеса.

– Какая вы серьезная, – пробормотал Мэтт,опустившись возле нее на диван и сделав глоток вина. Они пили последнюю бутылкуиз тех, что он принес. Офелия пила совсем мало – во всяком случае, дляфранцуженки.

– Я вдруг подумала, насколько лучше я себя чувствую, вособенности по сравнению с тем, когда мы только что приехали. Пип тожеповеселела немного. И все благодаря вам, Мэтт. Это вы сделали еесчастливой. – Офелия улыбнулась благодарной улыбкой.

– А она – меня. И вы тоже, Офелия. Всем нам нужныдрузья, верно? Только иногда мы об этом забываем.

– Вам, наверное, тут одиноко, Мэтт, – заметилаона, и он согласно кивнул.

Все последние десять лет он привык считать, что одиночество– как раз то, что ему нужно. Только теперь он усомнился в этом – в первый разза все время.

– Так лучше для работы, мне кажется. Да и от городанедалеко. Я всегда могу съездить туда, если уж очень нужно.

Теперь он станет ездить туда, чтобы проведать их, подумалон. И не сразу сообразил, что в последний раз был в городе около года назад.Мэтт невольно опешил. Время текло незаметно, годы уходили, как песок сквозьпальцы.

– Надеюсь, теперь вы будете часто приезжать. Даженесмотря на мою отвратительную стряпню, – рассмеялась Офелия.

– Ничего страшного, я буду приглашать вас пообедать сомной, – весело бросил он, очень надеясь, что так и будет, и заранеепредвкушая это. Только мысль о том, что он сможет видеть их и дальше, могланемного смягчить горечь разлуки, развеять ту черную тоску, в которую онпогрузится уже завтра утром. – А что вы станете делать, пока Пип будет вшколе? – поинтересовался Мэтт, и лицо у него сразу стало озабоченным. Ондогадывался, что и ей тоже будет одиноко. Теперь, когда ей не о ком заботитьсяи у нее не осталось никого, кроме Пип, куда она станет девать время?

– Может быть, послушаюсь вашего совета и поработаю вкаком-нибудь приюте для бездомных.

Офелия была потрясена, перечитав то, что ей дал БлейкТомпсон, руководитель их группы. Это было не только интересно – такое занятие,казалось, предназначено как раз для нее.

– Вот и неплохо. А если уж совсем нечего будет делать,приезжайте сюда, пообедаем вместе.

Эта мысль неожиданно понравилась Офелии. Побережье всегдаобладало для нее какой-то магической притягательностью в любое время года, аесли к тому же представится случай лишний раз повидаться с Мэттом… Ей очень нехотелось терять его дружбу. И что бы там ни говорила Андреа, это было как разто, в чем они оба нуждались.

– С удовольствием, – ответила Офелия.

– Рады, наверное, что возвращаетесь домой? –осторожно спросил Мэтт.

Офелия задумалась, глядя на огонь.

– Нет… не очень. Честно говоря, мне страшновозвращаться снова в этот дом, хотя раньше я его любила. Но теперь он пустой…Для нас двоих дом слишком велик, но… это ведь наш дом, понимаете? Просто мне нехочется принимать поспешных решений, о которых потом, возможно, пришлось быжалеть.

Офелия не стала говорить, что в шкафах все еще висит одеждаТеда, а в комнате Чеда остались все его вещи. Она так и не смогла заставитьсебя избавиться от них, и теперь при мысли о том, что она снова их увидит, еебросало в дрожь. Офелия была просто не в состоянии расстаться с вещами, которыенапоминали ей о близких. Андреа твердила, что она не только глупо ведет себя,но это еще для нее и вредно. Однако Офелия ничего не хотела слушать. Что-топодсказывало ей, что она просто не готова к переменам. Интересно, что будетсейчас, задумалась она. Пока Офелия этого не знала.

– Ну, вы не похожи на человека, способного очертяголову сделать какую-нибудь глупость. И потом вы всегда можете продать дом,если вам захочется. Только вот переезд… не стал бы он еще одной травмой дляПип. Она ведь прожила там так долго…

– С шести лет. Она любит свой дом. Во всяком случае,куда больше, чем я.