– Держу пари, Мэтт будет в восторге. Думаю, надо прямоему так и сказать, – улыбнулась Офелия.

– Угу, – ухмыльнулась Пип. Зажмурившись от солнца,она задумалась, и на лице у нее появилось довольное выражение.

– Ты – маленькое чудовище, – насмешливо бросилаОфелия.

Через пару минут машина остановилась возле их дома, и Офелияотперла дверь. Она не была здесь почти три месяца, намеренно избегая заезжатьсюда, когда находилась в городе, а их почту по ее просьбе пересылали к ним вСейф-Харбор. Она нерешительно переступила порог, и реальность случившегосяобрушилась на нее с новой силой. В каком-то уголке подсознания ей почти удалосьубедить себя, что это был дурной сон… что они просто ездили в отпуск и что домаих ждут Тед и Чед. Вот сейчас по лестнице с вечной своей ухмылкой сбежит Чед. АТед будет стоять в дверях спальни, и у него опять будет тот же самый взгляд, откоторого у нее все переворачивалось внутри и ноги начинали дрожать. И такпроисходило с самого первого дня их семейной жизни. Но дом стоял пустой итихий. Что толку обманывать себя, подумала Офелия. Они с Пип навеки теперьодни…

Мать и дочь, взявшись за руки и прильнув друг к другу,застыли на пороге. Они думали об одном и том же, и глаза их наполнилисьслезами.

– Ненавижу этот дом, – прошептала Пип, уткнувшисьей в плечо.

– Я тоже, – вздохнула Офелия.

Ни той, ни другой не хотелось подниматься наверх, в своикомнаты. О Мэтте обе забыли. Он словно принадлежал другому миру. И у него быласвоя жизнь. А у них – своя. И от этого никуда не уйдешь.

Офелия спустилась к машине вытащить вещи. Пип помогла материвтащить их наверх. Даже это оказалось для них почти непосильной задачей. Имать, и дочь отличались хрупкостью, а чемоданы весили, казалось, целую тонну. Ктому времени, как Офелия втащила оба чемодана Пип к ней в спальню, она совсемвыдохлась.

– Сейчас передохну и распакую твои вещи, – тихосказала она.

Будто какая-то черная дыра зияла между сегодняшним днем итем временем, когда здесь жили ее муж и сын. Словно бы и не было этих месяцев вСейф-Харборе, подумала она.

– Я сама, – с грустью прошептала Пип.

Она чувствовала то же самое. В какой-то степени обевосприняли свое возвращение даже тяжелее, чем предполагали. Лучше уж бытьбесчувственным роботом. Сейчас, когда Офелия снова вернулась к жизни, больпотери стала почти нестерпимой.

Потом она принялась разбирать свои вещи. Открыла шкаф – исердце ее облилось кровью. Все было как прежде – его пиджаки, его рубашки игалстуки, ботинки, которые он носил, даже старые стоптанные кроссовки, которыеТед таскал по выходным, те самые, что он привез еще из Гарварда. В комнату ЧедаОфелия так и не осмелилась заглянуть, она знала, что этого не перенесет. Ейсейчас и без того было достаточно плохо. Раскладывая по местам свои вещи,Офелия то и дело ловила себя на том, что украдкой оглядывается через плечо. Ией стало страшно.

К вечеру обе спустились вниз: бледные, осунувшиеся. Ни утой, ни у другой не осталось ни сил, ни желания разговаривать. Аппетита небыло, поэтому решили обойтись без обеда. В другое время Офелия ни за что несогласилась бы на это, потому что ребенок не должен оставаться голодным. Но унес самой кусок не лез в горло.

Нервы у обеих были на пределе. И когда в тишине пронзительнозазвонил телефон, обе подскочили как ужаленные. Однако Офелия не двинулась сместа – у нее уже не хватило ни сил, ни желания с кем-то говорить, поэтому ктелефону подошла Пип. И просияла, услышав в трубке знакомый голос.

– Привет, Мэтт. Все в порядке, – ответила Пип. Ноон сразу же понял, что это не так. Офелия обернулась и заметила, что Пипплачет. – Нет, неправда! Все ужасно! Мы с мамой просто ненавидим этотдом! – Офелия дернулась было, чтобы остановить Пип, но потом передумала.Раз уж Мэтт успел стать им обеим добрым другом, значит, он имеет право знать,как им плохо.

Пип долго слушала то, что он говорил, молча кивая в ответ.Офелия не догадывалась, о чем шла речь, но плакать Пип перестала. Опустившисьна стул, она затаила дыхание, прислушиваясь к их разговору.

– Ладно. Постараюсь. И маме передам… Нет, не могу…Завтра мне в школу. А когда вы приедете? – Офелия не слышала, что сказалМэтт, но лицо Пип прояснилось. – Хорошо… Я спрошу у нее… – Зажавтрубку рукой, она повернулась к Офелии. – Хочешь с ним поговорить?

Офелия покачала головой.

– Передай, что я не могу взять трубку.

Ей сейчас не хотелось ни с кем говорить – слишкомподавленной и несчастной она себя чувствовала. А притворяться она не умела инисколько не сомневалась, что ее выдаст голос. Пип имела полное право рыдатьему в плечо, на то она и ребенок, но Офелия сгорела бы со стыда, если бырешилась последовать ее примеру.

– Ладно, – ответила Пип Мэтту. – Я ейпередам. Завтра утром позвоню.

Офелия едва не сказала ей, что вряд ли разумно надоедатьМэтту каждый день, но потом решила промолчать. Пусть, подумала она, лишь бы Пипуспокоилась. Повесив трубку, Пип передала матери их разговор.

– Мэтт сказал, что это нормально – мы ведь жили здесь спапой и Чедом. Он пообещал, что скоро все пройдет. И посоветовал придумать навечер что-нибудь забавное – заказать на дом пиццу, или что-нибудь из китайскогоресторана, или куда-нибудь сходить вдвоем. А еще обязательно включить музыку.Что-нибудь веселое, сказал он. И погромче. А еще он сказал, чтобы мы завтра прямос утра отправились с тобой по магазинам и накупили всякой несуразицы. Но яобъяснила, что мне завтра в школу. А вот все остальные его идеи мнепонравились! Мам, а давай и правда закажем что-нибудь китайское, а? Или тыпротив?

Раньше они обе обожали китайские блюда. И Пип загореласьэтой идеей. Видимо, Мэтт решил, что им сейчас на пользу любая перемена.

– Да, в общем, нет… но все равно очень мило с егостороны подумать об этом. – Пип особенно пришлась по вкусу идея включитьмузыку. «А почему бы и нет? – пришло Офелии в голову. – Вдруг это и всамом деле поможет?» – А ты хочешь? Тогда давай, – оживилась она, даже невспомнив, что они решили обойтись без обеда.

– Верно! Почему бы нам не заказать яичный рулет? И ещевонтоны.[3]

– Я бы предпочла дим сум[4], – задумчивопробормотала Офелия, пытаясь отыскать телефон китайского ресторанчика, где онираньше частенько заказывали еду. Наконец ей удалось его найти.

– И еще я хочу жареный рис с креветками, –поспешно добавила Пип, когда мать делала заказ.

Через полчаса в дверь позвонили, и Офелия забрала урассыльного пакеты. Они сидели на кухне и с аппетитом поглощали еду. Пипудалось отыскать какой-то музыкальный диск, и теперь стены дома сотрясались отгрохота, поскольку она, естественно, в точности выполнила совет Мэтта и врубиламузыку на полную мощность. У них едва не лопались барабанные перепонки, однакообе вынуждены были признать, что на душе у них полегчало.