Однако тот отчего-то не торопился нападать. На его лице появилась скверная усмешка.

— Время играет против тебя, жалкий колдунишка, — сказал он. Дайен вздрогнул: из-за какой-то особенности гигантского подземелья слова, произнесенные обычным голосом, усиливались многократно и отражались гулким эхом. — Дурак-стражник был прав в одном: женщины ненадолго занимают Владыку. Можете перебить хоть всю дворцовую гвардию, но, как только в игру вступит Жезл Света, вам настанет конец. Ты не помнишь, как это было в Венаадде. А я помню, как Эрианн Хитроумный потешался над гордыми воителями, заставляя их бросаться со стен, или биться друг с другом, или целовать ему сапоги. О, насчет Каури у меня к Бастиану будет особая просьба!

— Разве мертвец может о чем-то просить? — пожал плечами Дайен, надеясь, что его ложь не слишком очевидна. — Если мы и потерпим неудачу, ты, цепной пес Эрианна, этому уже не порадуешься. Я не выпущу тебя отсюда живым.

Ирваст, закинув голову, разразился зловещим хохотом.

— Неужели ты полагаешь, что от тебя что-то зависит, хвастун? — ликующе воскликнул он, резко оборвав смех. — Я учился у самого Исенны в те времена, когда твои предки только пытались запалить свечку без огнива! До сих пор я просто развлекался с тобой, хотя мог бы сжечь живьем или обратить в ледяное изваяние, а потом наблюдать, как ты растекаешься грязной лужей! Но я поступлю иначе. Видишь эти пещеры? Знаешь, что в них?

Обмениваясь ударами и кружа по огромному залу, оба довольно далеко отошли от дорожки, рассекающей пещеру пополам, словно удар меча. Ирваст махнул рукой, указывая на ближайшую квадратную дыру в скале в двадцати шагах за своей спиной. Дайен понимал, что, возможно, Ирваст пытается отвлечь его внимание, чтобы затем вероломно напасть, но все же невольно бросил взгляд в темный провал. А раз взглянув, уже не мог отвести глаз.

Неясная тень, двигавшаяся за толстыми, покрытыми бурой ржавчиной прутьями, обрела очертания. То, что вышло к самой решетке, уставившись на непрошеных гостей красными углями близко посаженных глаз, словно явилось прямиком из кошмара безумца: короткие косолапые ноги, свисающие до колен руки в буграх мощных мускулов, могучий торс, покрытый свалявшейся в неопрятные колтуны грязно-серой шерстью.

Ростом существо превосходило Дайена вдвое, но казалось почти квадратным из-за чудовищно широких плеч, над которыми выпирал мясистый горб. Косматая башка, размером и формой схожая с гранитным валуном, загнутые, похожие на кривые кинжалы когти на пятипалых лапах и клыкастая пасть довершали картину. Дайену показалось, что даже на расстоянии в тридцать шагов он чувствует невыносимую вонь, исходящую от монстра, и видит свисающую меж желтых клыков блестящую ниточку слюны.

Чудовище, видимо, тоже почуяло чужаков и внезапно начало колотиться всем телом о стальные прутья, издавая низкий утробный вой, в котором смешались голод и бессильная злоба. Спустя мгновение такой же вой донесся из другой клетки… из третьей… Жуткий многоголосый рев, лязг и скрежет стали наполнили гигантскую пещеру.

— Прелесть, не правда ли? — издевательски выкрикнул Ирваст. Он поднял правую руку, и на кончиках его пальцев заиграли голубые искорки, собираясь в трескучий шар. — Таких нет больше нигде, кроме этого подземелья. Даже само название этих тварей забылось, настолько они редкие и древние… и, между прочим, бессмертные, как и мы. Были еще другие, но Владыка совсем не заботился о них, и они передохли с голоду. А этих я стал подкармливать, и с тех пор они даже размножились — где-то там пещеры соединяются между собой… У них как раз время обеда! Ну, выбирай, которому тебя скормить? Может, этому, с седой шерстью? Или вон тому, помоложе — он сожрет тебя побыстрее? Твое последнее слово перед смертью, слабак!

— Значит, слухи о подземельях были правдивы! — крикнул Дайен, внутренне сжавшись в ожидании последнего удара. Твари, которым не было названия, бесновались в клетках. — Только один вопрос, проклятый ты убийца! Палачи Владыки — кто они? Кому отдали послов Венаадда?

Злорадная улыбка мигом сошла с породистого лица вельможи, и на Дайена глянул бесстрастный лик мраморной статуи. От затянутой в черную кожу фигуры вдруг повеяло такой жутью, что Дайен покачнулся, и даже древние твари затихли на миг.

— Палач Владыки — я, — ровным голосом сказал Повелитель Йаули.

И метнул заклинание.

Широкая серебристая лента, могучий поток чистой, незамутненной магической Силы, сорвалась с его пальцев в грудь Дайену. Ирваст вложил в этот удар немалую магическую мощь, желая в очередной раз насладиться ощущением собственной власти и бессилием противника.

…Всю оставшуюся Силу, все свое умение Дайен потратил на заклятие «Незримого Зеркала» — несложное, одноразовое, сущую игрушку по сравнению с магическим щитом Ирваста, но весьма коварное: чем мощнее атака врага, тем вернее он поджарит самого себя. Сияющий луч пролетел разделяющее двух магов расстояние — и отразился обратно.

Защитная сфера Ирваста лопнула, как мыльный пузырь. Скособоченную фигуру в черном сломало пополам, будто ударом огромного крепостного тарана, протащило по камню. Спиной вперед его внесло между прутьями клетки, прямо в лапы одной из тварей — раздался короткий, торжествующий рык, и зловонные желтые клыки с отвратительным хрустом вспороли живую плоть.

Дайен, не сдержавшись, со стоном упал на колени. В глазах у него все плыло, рев пещерных монстров отзывался мучительным эхом под черепом. Сломанные ребра при каждом движении обжигали приступом острой боли, а магическая дуэль со злосчастным Повелителем Йаули выпила колдовскую Силу до капли. Более всего хотелось упасть на подернутые инеем каменные плиты и забыться надолго, может быть — навсегда.

Однако было еще кое-что… Оно отвлекало, беспокоило, звало на помощь.

Наверху, в маленькой уютной круглой зале, Айлэ диа Монброн разорвала тонкую золотую паутинку. Такая же золотая нить, обвивающая правую руку альбийского мага, начала ритмично пульсировать, болезненно сжимая запястье. А в ледяном подземелье Чертога, в гигантском хрустальном шаре перед пустым креслом, похожим на трон, бешено сменяющие друг друга образы прекратили свое мелькание. Остался один, и Дайен, неуклюже пытаясь встать, смотрел, как человек со страшно изуродованным лицом бредет, спотыкаясь, по сумрачному коридору, а за ним по пятам следует клубящаяся живая тьма. Громадный из-за размеров магического шара, он повернул и пошел прямо на Дайена. Вот он поднял голову с копной спутанных черных волос, взгляд его встретился со взглядом альба, и в единственном уцелевшем глазу человека мелькнуло безмерное удивление. Затем кошмарное лицо заполнило весь кристалл.

И тогда блестящая поверхность кристалла дрогнула, помутнела, по ней побежала густая сеть мелких трещин. Со звоном, какой, должно быть, производили бы бесчисленные тысячи бокалов тончайшего хрусталя, разбиваясь вдребезги, магическое Око Владыки распалось на миллионы осколков. Возникший словно из ниоткуда прямо посередине зала одноглазый маг — уже вполне привычных, человеческих размеров — диковато огляделся, подхватил едва стоящего на ногах альба и бесцеремонно поволок к выходу, а за их спинами из пустой глазницы магического кристалла ползло медлительное бурлящее облако тьмы.