– Бубль-гум. И будем соревноваться, кто больше пузырь надует.

– Кла-а-ас!

И они умчались.

– Что происходит между Ромой и Ильей? – спросила у Тани Мэри. Она порезала овощи и маслины, взялась за сыр. Брынзы не было, но она рискнула заменить его адыгейским.

– Когда-то они не очень ладили. И до сих пор, как я вижу, не могут примириться.

– Я так мало помню… к сожалению.

– А может, к счастью? В нашем прошлом было мало хорошего…

Таня не договорила.

– Илья, Рома, перестаньте!

Братья, забыв про шашлык, выясняли отношения, сойдясь так близко, что казалось, сейчас сцепятся.

– Что, так и не научился отстаивать свое мнение в споре вербально? – ухмылялся Рома. – Так и тянет пустить в ход физическую силу, почесать кулаки? Что ж, попробуй.

– Не строй из себя крутого, малыш! В глубине души ты все тот же чухан! – сквозь зубы процедил Илья.

– Ты ранил меня в самое сердце, – притворно ужаснулся Рома. – Сейчас я забьюсь в угол и буду плакать.

– Нет, кинешься к Тане за утешением.

– Ты все еще живешь прошлым, бедняга. Хотя о чем я? Какое у тебя может быть настоящее?

– Было бы не хуже твоего, если бы усыновили меня, а не тебя. Останься ты в детдоме, неизвестно, что бы из тебя получилось.

Они били друг друга по больному, и Таня слушала их реплики с содроганием.

Зачем они так? Братья же…

– Ты остался бы тем же слабаком, утверждающимся за чужой счет, – не давал брату спуску Роман.

– Никогда я не утверждался за счет кого-то. И не унижал людей понапрасну. Даже на зоне! А тебя я пытался сделать сильным.

– Благие намерения? Ты не слышал, что ими вымощена дорога в ад?

– Перестаньте! – закричала Таня. – Замолчите оба! Вы столько лет не виделись, неужели вам больше нечего сказать друг другу? – И заплакала.

Братья тут же кинулись ее утешать.

– Пожмите друг другу руки, – скомандовала Таня, шмыгнув носом.

Илья и Роман подчинились, но неохотно. Однако, когда вернулись Дэн с Валей, они не заметили напряжения между ними.

– Шашлык готов! – сообщил Илья, продемонстрировав всем один из шампуров, на котором дымились крупные куски мяса.

– Салат тоже! – Мэри подняла над головой большую тарелку с «Греческим». – И стол накрыт, так что… как говорят? – Она нахмурила брови. – Вспомнила! Милости просим.

Все расселись. Несмотря на то что, кроме шашлыка, была и другая еда, никто ее не трогал. Все накинулись на сочащееся соком и пахнущее дымком мясо.

– Обалденно… – восхищенно выдохнула Таня, проглотив первый кусок.

– Да, очень вкусно, – согласился с ней Дэн. – В Америке жарят мясо-барбекю, но оно не такое получается.

– У вас не те свиньи, – хохотнул Илья.

– У них не те жаровни, – возразил Роман. – Электрические.

– Мам! – позвал Таню сын.

– Что?

– А можно я кое-что у дяди Ильи спрошу?

– Конечно… – растерянно протянула Таня. Раньше сын никогда не спрашивал у нее разрешения, чтобы она позволила ему задать кому-то вопрос.

– Дядя Илья, ты возьмешь меня к себе, если вдруг с мамой что-нибудь случится?

Брат недоуменно посмотрел сначала на племянника, затем на сестру:

– Ты больна… Или что? Не понял…

– Со мной все в порядке, просто у меня очень впечатлительный сын! – Таня дернула Валю за рукав. Хотела отвесить подзатыльник, да дала себе слово на ребенка руку не поднимать. Ни затрещин, ни шлепков по попе она себе не позволяла. Их родители часто били. Не сильно, но обидно. Таня еще в детстве поклялась: «Когда у меня будут дети, я пальцем их не трону».

– Я не хочу в детдом! – воскликнул Валя.

– Правильно не хочешь… – Илья поманил племянника и, когда тот подошел к нему, усадил к себе на колени. – Можешь на меня рассчитывать, я тебя не брошу. Но о плохом лучше не думай. Мама твоя молодая, здоровая женщина. Она проживет долгую жизнь…

– Всякое бывает, – вздохнул Валя. – Лена тоже была молодая и здоровая. А умерла…

– С твоей мамой ничего плохого не случится. Зуб даю! – Валя хихикнул. – Я же этот… как его… хиромант!

– Кто?

– Ну… человек, который по руке гадает. И у твоей мамы, пацан, такая длинная линия жизни, что… не удивлюсь, если Таня попадет в Книгу рекордов Гиннесса, как самая старая кошелка планеты!

Над последней фразой посмеялись все, даже Дэн, который не до конца понял ее смысл.

– А вы не пробовали найти своего дядю? – спросил Валя у Ильи.

– Какого еще дядю?

– Брата вашего папы.

– А-а-а… Я уж и забыл, что у нас дядя есть.

– А ведь точно! – Роман хлопнул себя по лбу. – Мы еще в детдоме мечтали о том, как он объявится, чтобы забрать нас. Как его звали?

– Ты забыл?! – всплеснула руками Таня. – Как можно, брат?

– Его звали Лев! – воскликнул Дэн. – Я вспомнил! Когда вы говорили о дяде, я представлял… – Дэн пощелкал пальцами. – Как это? Энимал…

– Животное, – подсказала Мэри.

– Да. Животное. Льва. И мне было тогда страшно. Я не хотел, чтобы нас брал к себе лев.

– Редкое имя, – заметил Рома.

– Не такое уж и редкое, – возразил Константин. – У меня, например, отчество Львович.

– И как выглядел твой папа? – заинтересовался Дэн. – Как Лев?

– Не знаю. Я никогда его не видел.

– А дядю я помню, – сказала Таня. – Хотя не видела его живьем. Только на фото. Но он очень на отца нашего похож.

– Дяди наверняка в живых уже нет, – предположил Роман. – Раз долгие годы от него не было никаких вестей…

– Была весть, – поправил его Илья.

– Когда?

– Мы еще дома жили. Но отец уже досинячился до белочки. Его в дурку на две недели закрывали, помните? – Старшие кивнули, младшие покачали головами. Конечно, они не помнили, им еще трех не было тогда. – Так вот, он якобы открытку получил. Из-за границы. Кажется, из Израиля. Прочел ее и тут же уничтожил. Я пришел с гуляния и вижу: он в пепельнице что-то сжигает. Спросил, что. Отец ответил. Тогда я поинтересовался, от кого послание. Он сказал, от братишки-гаденыша. Вспомнил, мол, сука, про своего младшенького…

– Они вроде близнецы?

– Да. Только Лев на двадцать минут раньше родился. Я понял, что он женился на еврейке и уехал из России.

– Как? Он же в бегах был, его бы не выпустили!

– Наверное, по поддельному паспорту, – пожал плечами Илья.