«Я буду о вас заботиться», – подумала Марта.

– Давайте-ка в дом, оба! – сказала бабушка. Марта удивлённо отметила, что у бабушки был уже не такой рассерженный голос. – После поговорим. А то, чего доброго, придётся ещё привязывать вас, чтобы не вытворяли ничего подобного.

Вечер заканчивался, красное небо на горизонте обещало хорошую погоду на завтра, и, стоя у своего окна, Марта пыталась понять, хочет ли она в принципе дочитывать эту книгу. Жан-Батист стал королём Швеции – сюрприз, конечно, – но Дезире была совершенно несчастна в этой холодной стране.

А ведь обычно считается, что быть королевой хорошо, подумала Марта.

Матс опять заснул, пока читали «Маленькую Бабу-Ягу», но Миккель клянчил у Марты, чтобы она почитала дальше. Хотя у самого глаза слипались.

– Завтра, – уговорила его Марта, а когда закрыла книгу, то с удивлением поняла, что она с нетерпением ждёт, чтобы наступило завтра.

Она даже не сбегала перед сном к забору – позвонить или отправить сообщение. До завтра подождёт, не горит.

Когда ночь сгустилась почти до черноты, по воде бесшумно заскользило каноэ. Месяц ушёл за облако, но звёзд хватало, чтобы опознать узкий мыс и мостки, а за непроходимым лесом ромашек, золотых шаров, мальвы и ветреницы разглядеть спящий дом. Маяк в устье бухты посылал световой сигнал, как каждую ночь последние сто лет, хотя нигде поблизости уже не было ночных судов, и человек на каноэ спокойно грёб. Он не торопился.

Бесшумно привязав лодку, он подождал, но из дома тоже не доносилось ни звука. Он здесь уже не в первый раз, но сегодня хотел быть поосторожнее. Сегодня ночью он не планировал углубляться в сад. Он с ужасом вспомнил, как заходил туда в первую ночь и как вдруг загоготали гуси. Настоящую тревогу подняли. Как он тогда испугался! Второй раз рисковать не хотелось – гуси могли разбудить кого-нибудь. Человек огляделся. Нельзя отходить слишком далеко от мостков. Как бы напугать упрямую старуху пострашнее? Ведьма старая!

Он достал из лодки весло и крепко сжал его обеими руками. Размахнулся посильнее, и сам удивился, как быстро пошло: ать-два, лево-право, аты-баты, ать-два – и вот уже все мальвы, ромашки и золотые шары лежат перемолотые, как будто по берегу прошёлся комбайн. Осталась ветреница – ать-два, ать-два и её! Человек довольно оглядел полное разорение – результат таких малых его усилий. Растения лежали на земле с оторванными головками, переломанными стеблями и побитыми листьями, только один кустик ещё держался. И он размахнулся посильнее ещё раз.

Теперь в саду ничего не цвело, все цветы умерли. Если старая карга не поймёт и этого знака, придётся сунуться к ней в сарай, а то и в дом. Но наверняка хватит и цветочков. Если ей настолько важно жить тут, что не выманишь и за два миллиона, то уничтоженный сад больно по ней ударит. И вообще – не пора ли ей уже потихоньку начать беспокоиться? Паниковать? Он так просто не сдастся. Мужчина скользнул обратно в каноэ. Когда он доплыл до противоположного берега, небо на горизонте как раз порозовело. Она, конечно, подпишет. Он всегда добивался чего хотел.

* * *

Марта проснулась оттого, что бабушка трясла Миккеля за плечо.

– Это что за безобразие?! – сердилась она. – Бессовестный баловник!

Миккель не сразу вынырнул из своих снов, ему нужно было время.

– Чего? – промямлил он.

– Это ты наделал?! – Бабушка была вне себя от ярости. – Чего, он спрашивает! Сначала гусей выпустили, а теперь вот это! Потому что за гусей я тебя отругала?! Тебя небось дома никогда не ругают, а? Похоже, Марлена вас избаловала дальше ехать некуда!

Но когда Марта посмотрела на бабушку, она увидела по её глазам, что та не столько сердится, сколько ужасно расстроилась. Господи, что же такого мог натворить Миккель? Причём среди ночи? Марта бросилась к окну. Сзади зашлёпали босые пятки Миккеля.

– Не может быть! – прошептала она.

Стояло лучшее в мире утро, солнце сияло, а облака на ярко-голубом небе белели пушистыми комочками, как на открытке. Первые яхты уже выплыли к морю, а рыбаки в порту выгружали ночной улов. Утро как в детской книжке с картинками или как в кино – в том месте фильма, когда влюблённые вот-вот поцелуются и будет всё хорошо.

Но тут всё оказалось очень плохо. От мостков до самого дома были переломаны все цветы, на земле лежали порубленные стебли и листья, и головки уже начинали вянуть.

– Конечно, это не Миккель! – воскликнула Марта, прижимая к себе испуганного брата.

Бабушка подошла к ним и тоже стояла теперь позади них у окна.

– Думаешь, не он? – Голос у неё был всё-таки неуверенный. – А кто тогда? Тут ведь кроме нас и нет никого! Вчера – гуси, сегодня вот… – И бабушка подошла к лестнице. – Кто-то же это сделал! – сказала она и спустилась вниз.

– Миккель! – шепнула Марта. Она видела, что он вот-вот расплачется. Пока бабушка была на чердаке, он держался изо всех сил. Но теперь силы кончились. – Миккель, она просто очень расстроилась! А ещё испугалась, понимаешь? Ты просто первый попался ей на глаза! Мы сейчас пойдём и дадим честное слово, что это не ты! На самом деле она и сама так не думает!

Миккель отвернулся, плечи у него вздрагивали – так сильно он всхлипывал. А чтобы Марта не заметила, он всё время от неё отворачивался.

– Ба… бушка… дура! – по частям выдавил он. Но из-за плача слов было почти не разобрать.

– Так, давай сейчас оденемся и пойдём завтракать, – сказала Марта. – А потом бабушка перед тобой извинится. Обязательно, Миккель! Я же говорю – просто она дико расстроилась.

Миккель ничего не ответил, но полез за Мартой вниз по ступенькам, чтобы умыться. Ей так хотелось обнять его покрепче и пожалеть, но сейчас этого делать было нельзя. А то бы Миккель ещё больше расплакался. Он ведь делает вид, что ему всё нипочём. Стойкий Миккель. А ей приходится делать вид, что она ему верит.

Завтрак был накрыт как и каждое утро, в окошко светило солнце, но атмосфера в кухне стояла мрачная. С одной стороны стола сидела бабушка и молча подписывала этикетки для банок с вареньем, с другой стороны – только Марта и Матс. Марта ждала, когда же из ванной вернётся Миккель, и думала, как нарушить ужасное молчание, но так, чтобы бабушка опять не рассердилась.

А Матс об этом совсем не думал.

– Тётя бабушка, ты дура! – заявил он. Но всё-таки не решился у неё на глазах есть варенье из всех банок ложкой, просто так, без хлеба. – Зачем ты отругала Миккеля? Это нечестно! Нехорошо!