– Эй, вы, людей никогда не видели? – покричал им Миккель и помахал двумя руками.

– Я думаю, я сама смогла бы всё сделать! – сказала Марта. – Сделать сайт, чтобы люди покупали у вас зверей онлайн. Знаете, что такое онлайн? И тогда вы наверняка сможете продать целую кучу фигурок!

И тут она увидела, что у резчика по щекам потекли слёзы, он даже не успел достать свой мятый платок, весь в опилочной пыли, и утереть их. «Он плачет! – испуганно подумала Марта. – Я его расстроила, сказав, что он не сможет продать деревянных животных здесь». А потом она поняла, что слёзы у него выступили от смеха. Мама говорила, у стариков слёзы близко. Чуть что – сразу плачут. Когда грустят. Когда растрогаются. Или когда смешно.

– Ой, деточка! – выговорил наконец господин Бойсен, а потом высморкался в огромный платок, трубя как слон (в городе воспитанный человек так никогда бы не сделал). – Мне правда очень приятно, что ты обо мне заботишься! Но эта идея с Интернетом… – и он опять затрясся от смеха, а потом опять высморкался. За это время Марта могла обдумать, не обидеться ли ей, что её идею подняли на смех. Она решила не обижаться.

– Понимаешь, тут дело вот в чём, – повернулся он к Марте, как будто Миккеля здесь вовсе не было (но он, конечно, был и внимательно слушал). – В компьютерной технике, в Интернете я нормально секу.

Марта вежливо кивнула. Старики обычно так и считают – стоит им освоить электронную почту, самим открывать и посылать имейлы. Как их учитель по биологии, например. Завёл для класса группу в Ватсапе, а шуму было – как будто революцию совершил.

– Я раньше работал в большом концерне, ну то есть в крупной фирме, которая делала автомобили, – начал господин Бойсен и ещё раз мазнул платком у себя под носом. – Сейчас пять лет уже как на пенсии. Это было в Южной Германии. Я у них был главный айтишник. Такая профессия. Каждый день работал с компьютерами, сорок лет: когда я начинал, знаешь, компьютеры были такие громадины – размером со спортзал, и в них надо было пихать карточки с дырочками. И доработал вот до наших дней. Что я делал? Составлял программы. Довольно сложные. Поэтому и засмеялся, когда ты предложила помощь. Где мне точно не надо помогать – так это с компьютером, программами и Интернетом.

Марта всмотрелась в него повнимательнее. Пыльный фартук, мятый грязный платок. Она попыталась представить, как он жил в большом городе и работал с компьютером в Южной Германии. Одно с другим никак не вязалось.

– Мне очень нравилась моя работа, – сказал господин Бойсен. – Но потом умерла жена, а через два года я вышел на пенсию – ну и как-то всё… – он пожал плечами. – Два раза я решил съездить в круиз. Один раз – вокруг света. Хорошее дело. Но как-то мне в них…

– Ты заскучал по дому? – спросил Миккель. Он хорошо знал, как это бывает. Однажды они ездили с классом на три дня на Северное море, в загородную школу, и он тоже скучал по дому, ужасно. Тут он вдруг вспомнил, что здесь не скучал по дому ещё ни разу.

– Да, можно и так сказать, сынок, – сказал мастер. – Заскучал. Затосковал. Помнишь, я тебе рассказывал, что в детстве очень любил вырезать фигурки из дерева? А потом мои жильцы, которые всегда снимали на лето родительский дом, вот этот самый, решили тут больше не жить. И я сам вернулся, на старости лет. Жизнь подходит к концу, круг замкнулся.

– Твоя жизнь вообще не подходит к концу! – сказал Миккель. – Абсолютно!

Резчик погладил его по голове, взъерошил волосы.

– Я и подумал: наконец займусь тем, о чём всю жизнь мечтал. Если не сейчас, то когда ещё? Последний шанс. Вернусь в Зоммербю и буду жить вдали от всей беготни, вырезать деревянных зверей здесь и продавать их тоже здесь. Открою магазинчик. Романтик я был, конечно!

– По-моему, это хорошо! – сказала Марта.

Господин Бойсен кивнул:

– Да, это было правильное решение! Осталось ещё несколько старых знакомых. Я тут даже стал ходить в хор, по вторникам вечером. Здесь хорошо, хотя, конечно, многое изменилось. Но кое-что осталось по-прежнему. Инга, например! Я просто поверить не мог, когда вернулся и узнал, что Инга до сих пор с нами в контрах, представляешь? Со всеми нами в Зоммербю!

В контрах! – подумала Марта. Ну и словечко. У них тут свой язык. Он отдаёт морем, лодками, кораблями. Пиратами. И старыми временами.

– А почему… – начала было она, но господин Бойсен снова заговорил, и Марта подумала то же самое, что однажды подумал Миккель, когда первый раз зашёл к нему в мастерскую: он разговаривает с нами как со взрослыми.

– Да, немножко наивный романтик! – повторил мастер. – Наверное, думал, что смогу вернуться в прошлое, во времена до Интернета. Просто жить по-настоящему в том месте, где ты находишься, а не в каких-то мирах, которые у тебя на экране. Здесь вырезать деревянных зверей – и здесь же их продавать. Но что оказалось? Что время назад не повернуть – это невозможно.

Миккель внимательно слушал и согласился:

– Правильно, время назад не идёт. – Он удивился, что такой старый человек узнал это совсем недавно. – Только вперёд. Завтра, потом послезавтра.

– Вот именно! – сказал резчик. – И вот поэтому, девонька, я и рассмеялся, когда ты предложила мне продавать их онлайн. Где бы я оказался в итоге? Именно там, откуда хотел сбежать.

Марта решительно помотала головой.

– И вовсе нет! – сказала она. – Вы всё-таки живёте здесь, ходите в хор, вырезаете тоже здесь, а где вы потом продаёте игрушки – в Интернете или в своём магазинчике, – это уже не важно!

Господин Бойсен вздохнул.

– Наполовину не важно! – сказал он. – Но ты права. Мне здесь легко на душе.

– И мне тоже здесь легко на душе, – сказал Миккель.

Марта встала:

– Миккель, думаю, нам пора домой. Бабушка, наверное, уже вернулась из города.

Мастер помахал им вслед. А Марта подумала: может, в следующий раз он расскажет им, почему бабушка до сих пор в контрах с целой деревней Зоммербю. Конечно, они с Миккелем правы. Здесь очень хорошо, хоть и не совсем как в старину. На самом деле, это даже прекрасно, что не совсем так. Именно так, как сейчас, тоже очень неплохо.

А бабушка действительно извинилась перед Миккелем честь по чести. Она не просто бросила ему короткое «Извини» – она выбежала из дома, как только услышала, что идут дети.

– Миккель, пожалуйста, извини меня! – сказала она. – Ни в коем случае нельзя было сваливать вину на тебя, тем более что я тебя даже не выслушала! Но ты не представляешь, в каком я была шоке – с самого утра, когда я встала и вижу, что все мои цветы всмятку, у меня сердце так и упало! Понимаешь? Всё пропало, всё. А люди уж так устроены – когда всё пропало, надо искать виноватого. Можно подумать, от этого будет легче. Дело-то всё равно не поправишь. Но так уж мы, люди, скроены, так уж мы сшиты, – она наклонилась пониже, чтобы заглянуть в лицо Миккелю. – Но это вовсе не извиняет моего поведения. Я просто пытаюсь объяснить. Прости меня, пожалуйста, Миккель. Я старая перечница, и я слишком долго жила одна.