Далее мы будем писать «линдиустойчиво», «со свойством Линди» или «совместимо с Линди» (это всё синонимы), чтобы показать, что явление принадлежит к классу явлений, у которых имеется следующее доказанное свойство:

Свойством Линди обладает только то, что неразрушимо. Подверженные Линди идеи, книги, технологии, процедуры, институции и политические системы в действительности не стареют и не уничтожаются. Да, физический экземпляр «Войны и мира» стареет (особенно когда издатель выбирает более дешевые материалы, чтобы сэкономить 20 центов на книге стоимостью 50 долларов) – но не сама книга как идея.

Заметим, что благодаря Линди ни один эксперт не является окончательной инстанцией – и нам не нужны метаэксперты, оценивающие компетентность экспертов рангом пониже. Мы решаем проблему «черепах до самого низа»[84]. Хрупкость – эксперт из-за времени и выживаемости.

Концепция эффекта Линди сама по себе линдиустойчива. Философ-досократик Периандр Коринфский больше 2500 лет назад писал: «Используй древние законы, но ешь свежую пищу».

Аналогично испанский король Альфонсо Х по прозванию El Sabio, Мудрый, изрек максиму: «Жги старые дрова. Пей старое вино. Читай старые книги. Береги старых друзей».

Проницательный и, по счастью, не входящий в ученое сообщество историк Том Холланд как-то написал: «В римлянах меня более всего восхищает то, с каким презрением они могли относиться к культу юности». И еще: «Римляне оценивали свою политическую систему не по тому, насколько она осмысленна, а по тому, работает она или нет», – вот почему, посвятив эту книгу Рону Полу, я назвал его римлянином среди греков.

Как я упоминал в третьей части пролога, на протяжении почти всей моей (типа) академической карьеры я работал на четверть ставки. Четверти вполне хватает, чтобы было куда пойти, особенно когда в Нью-Йорке дождливо, не погружаясь в эмоциональную жизнь коллектива и не теряя интеллектуальной независимости из страха пропустить вечеринку или поглощать пищу в одиночестве. Но как-то раз глава факультета (ныне «в отставке») предостерег меня: «Как бизнесмена и писателя вас оценивают другие бизнесмены и писатели, и точно так же здесь вас как ученого оценивают другие ученые. Жизнь – это оценка коллегами».

Мне потребовалось время, чтобы преодолеть отвращение: я все еще не привык к тому, как работают те, кто не рискует; они не понимают, что сильно отличаются от других, настоящих людей – и тех раздражают. Нет, бизнесмен как человек рискующий не подлежит оцениванию другими бизнесменами – его оценивает только личный бухгалтер. Бизнесмену следует избегать документирования своих этических нарушений (каких-то). Более того, ему не нужно одобрение, наоборот, он ищет неодобрения (за исключением сферы этики); мой старый приятель, маклер на товарной бирже, как-то поделился мудростью: «Тот, кто нравится коллегам, явно делает что-то не то».

Далее:

Как сочинитель я тоже не подлежу оценке со стороны других писателей, редакторов и критиков; меня оценивают только читатели. Читатели? Может быть, только… одну секунду… не те, кто читает меня сегодня. Только те, кто будет читать меня завтра – и послезавтра. Мой единственный настоящий оценщик – время; в зачет идет только стабильность и живучесть моих читателей (в смысле – будущих читателей). Ориентирующийся на задаваемую книжными рецензентами The New York Times моду равнодушный читатель меня не интересует. Я – человек рискующий, для меня важно только испытание временем: я могу одурачить своего бухгалтера стабильным доходом со скрытым риском, но время этот риск в конце концов выявит.

И помните: свободному человеку не нужно побеждать в споре – ему нужно просто побеждать[85].

Коллеги делят почести, членство в академиях, Нобелевки, приглашения в Давос и тому подобные места, чай (и огуречные сэндвичи) с королевой, просьбы состоятельных выскочек посетить вечеринки, на которых можно встретить только знаменитостей. Поверьте, есть богачи, которые только этим и живут. Обычно они говорят, что спасают мир, медведей, детей, горы, пустыни – все ингредиенты, вопиющие о добродетели.

Но, конечно, они не в состоянии перехитрить Линди – на деле происходит обратное. Если вы долгое время пытаетесь произвести впечатление на завсегдатаев нью-йоркского ресторана 21 Club, с вами точно что-то не так.