Дверь мягко отворилась, и Анатолий Викторович вошел в приемную. За ним, неслышно ступая по ковру, проследовал Виноградов. Посреди приемной стоял полированный стол с компьютером. У компьютера сидела миловидная девушка со строгим лицом.

Как только посетители вошли, девушка встала из-за стола и сделала им навстречу два шага.

– Анатолий Викторович, здравствуйте! Александр Иванович, добрый день! Владислав Геннадьевич ждет вас. – И она изящным жестом указала на обитую малиновой кожей дверь в кабинет.

Анатолий Викторович с интересом воззрился на хозяина кабинета. Высокий, широкоплечий, импозантный мужчина с открытым лицом и цепким взглядом сразу произвел на него хорошее впечатление. Он обладал тем трудно уловимым, но несомненным обаянием и притягательной силой, которую именуют харизмой. Да, этот вполне мог бы стать премьер-министром, невольно подумал кремлевский чиновник.

Игнатов пригласил гостей присесть на длинный кожаный диван рядом с низким кофейным столиком, а сам сел в кресло напротив и выжидательно посмотрел на пришедших.

– Владислав Геннадьевич, очень рад, что мы с вами Наконец-то встретились лично, – начал Мартынов, слегка заикаясь. – Эту встречу долго готовил еще Николай Николаевич, но… Тогда не удалось… Теперь вот Александр Иванович все подготовил… – Он бросил короткий взгляд на непроницаемое лицо Виноградова.

– Мы с вами оба прекрасно знаем, почему не удалось и кто именно препятствовал тогда нашей встрече, – с холодной усмешкой перебил его Владислав.

– Странно, что мы с вами сегодня встретились, и никто не палит по окнам моего кабинета из гранатомета… Ведь число наших с вами противников с тех пор только увеличилось! Мартынов, как будто смутившись, погладил ладонью выпуклый, с залысинами лоб и, попросив разрешения закурить, достал янтарный мундштуке уже вставленной в него короткой сигаретой без фильтра.

– Мне нужно обсудить с вами дело чрезвычайно конфиденциальное. Касающееся финансовой безопасности страны.

Варяг украдкой изучал лицо собеседника. Ему было пока скучно. Несколько дней назад он встречался с Виноградовым и тот подробно ввел его в курс дела, точнее интереса, который возник к нему у руководителя президентской администрации: его хотели использовать в качестве переговорщика с бывшими владельцами крупнейших российских банков, после дефолта 1998 года Сказавшимися за границей.

-…своего рода Парижский клуб, – спокойно вещал Мартынов, и тут Варяг поймал себя на мысли, что пропускает мимо ушей нечто очень важное. – Там собралась интересная компания. Вадим Смолицкий из «Кредитного российского банка», если помните такой, Юрий Шахнамазов, банк «Инвестсоюз», Давид Папава, банк «Северная Пальмира»… Вот такая компания. Вы ведь их знаете?

Варяг отлично помнил эти имена. Судьба его даже как-то свела с Давидом Папавой, добродушным с виду грузином, вернее, полугрузином, полуабхазом, который году эдак в девяносто пятом предлагал ему деловой проект. Речь тогда шла о предстоявшей приватизации крупных заводов, и Папава, кичась своими связями в правительстве, обещал Владиславу контроль над чуть ли не всеми алюминиевыми комбинатами Восточной Сибири. Но Варяг тогда не захотел завязываться с ним – и не прогадал. Папава уговорил Шоту Черноморского выстроить с ним совместный бизнес, Шота вложил в него хренову тучу баксов, прогорел, а когда кинулся искать Давидика, чтобы отбить вложенные бабки, хитрого грузинского абхазца уже и след простыл…

– Да, Анатолий Викторович, этих деятелей я помню, а кое с кем даже имел честь… или несчастье… знаться лично, – уклончиво ответил Варяг. – Но я пока не понимаю сути вашего предложения.

Мартынов с легкой полуулыбкой кивнул:

– Отлично. Перехожу к сути дела. Эти господа умудрились аккумулировать у себя ценных бум»; по разным подсчетам, на сумму до двухсот миллиардов долларов, Это облигации госзайма, государственные векселя, иные ценные бумаги. Двести миллиардов долларов, находящиеся в депозитных ячейках этих трех господ. Бумаги надо у них изъять. Чем мы и просим вас заняться.

– Об этом мне уже говорили, – спокойно заметил Варяг, – и я дал свое согласие.

Мартынов несколько раздраженно махнул рукой:

– Я помню, что об этом с вами беседовали наши… ветераны. Но тогда беседа велась в общем плане. Сейчас я могу назвать вам конкретные имена.

– Что от меня требуется? – нетерпеливо спросил. Варяг. – Насколько я понимаю, мне нужно убедить их вернуть или продать эти ценные бумаги Внешэкономбанку? Центральному банку? Кому?

Мартынов пососал длинный янтарный мундштук и после долгой паузы веско проговорил:

– Мне, Владислав Геннадьевич! Лично мне!

Это была новость! Варяг откинулся на мягкую спинку кресла и не смог сдержать смешок.

– У вас, Анатолий Викторович, есть свободные двести миллиардов долларов?

Мартынов чуть прикрыл веки и, выпустив длинную струйку серого табачного дыма, тихо ответил:

– Есть. Это, конечно, не мои собственные сбережения, Владислав Геннадьевич, но они есть. Это, если угодно, неприкосновенный запас государства. И существует он для того, чтобы спасти нас от всяких непредвиденных случайностей. Но пока я не могу посвящать вас в эти В тонкости. Да они вам на данном этапе и не нужны. Ваш инвестиционный, проект – это возврат российских ценных бумаг.

Варяг помолчал, обдумывая услышанное.

– Игра пойдет по-крупному – осторожно начал он. – Вы же понимаете, что мой нынешний статус позволяет, самое большее, встретиться с этими господами где-то на коктейле, переброситься парой малозначащих слов и обменяться улыбками. На этом все и закончится.

– Я бы сказал, что игра пойдет не только по– крупному, но и втемную, – поправил его Мартынов. – Это значит, что вы будете обладать как бы двойным статусом – публичным статусом главы Совета по инвестпроектам – и действовать в Париже в соответствии с ним, а кроме в того – совершенно непубличным статусом… Варяга.

Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

«Парижский клуб! Забавно!» – подумал Варяг. Итак, кремлевский чиновник надеется его руками спасти Россию от внешнего дефолта. Как там говорили старики в загородном ресторане? Если эти ценные бумаги в один прекрасный день всплывут и будут предъявлены к немедленному погашению, всего российского бюджета не хватит, чтобы погасить этот сумасшедший двухсотмиллиардный долг… А это будет означать экономический крах страны, политический крах режима, низвержение президента… Тут ему в голову закралась интересная мысль: уж не сам ли Мартынов готовит эту катастрофу для Кремля? Не сам ли метит в кресло президента?

Игра втемную… Да, это будет большая игра. Что ж, он готов принять вызов, готов вступить в эту игру. Но с одним условием: ему должна быть гарантирована соответствующая премия.

– Анатолий Викторович, а какой мой интерес в этой игре? В вашей игре? – растягивая слова, поинтересовался Варяг.

Мартынов вынул мундштук изо рта и, словно он ждал этого вопроса и загодя приготовил ответ, быстро произнес: