Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Чего? Точнее, э-м…
— Возьмите.
— Постой. Где Павел? Что случилось?
— В больнице. Ольга Борисовна сказала, что у отца подозрение на инфаркт, но думаю, слово «подозрение» из этой связки можно убрать. Все серьезно, и об этом уже стало известно в его кругах.
— А он… — бледнеет мужчина, но я обрываю его сухим и коротким ответом:
— О, нет, не беспокойтесь. Ваш Босс не умрет. Только не тогда, — злюсь, — когда устроил нам всем этот чертов экзамен! Он не пропустит его, будьте уверены, даже если за ним явятся все черти ада!
Я поворачиваюсь и ухожу в дом. Войдя в комнату, закрываю дверь, бросаю сумку в кресло и на ходу раздеваюсь, снимая с себя кофту-джерси, блузку и джинсы. Распахнув дверь в гардеробную, достаю один чемодан, втаскиваю его в комнату и раскрываю. За ним вытаскиваю другой. Следом выкатываю стойку-кронштейн для одежды с дизайнерскими платьями — все подарки мачехи, свое статусное приданое. Сдергиваю чехлы один за другим, просто отпинывая в сторону ногами.
С порядком потом разберусь… если выживу.
Я раздеваю догола и иду в душ. Принимаю его с холодной головой, мысленно вспоминая героев встречи. Сейчас даже жаль, что мне не так уж много о них известно.
Волосы чистые, только к утру высохли, и я достаю плойку-утюжок и уверенными движениями укладываю их в светлые, гладкие пшеничные пряди, на этот раз обойдясь без геля. У меня целый набор люксовой косметики, времени мало, и я твердой рукой приступаю к макияжу.
Я ловко пряталась с его помощью несколько лет, а сейчас с такой же ловкостью преображаюсь. Рисую стрелки, крашу ресницы, приподнимаю легкими штрихами брови и подчеркиваю скулы. Все это необходимость, и руки не дрожат. Телом овладело холодное напряжение, и мысли выстраиваются в ряд последовательной цепью, без хаоса неуверенности и шаткой почвы сомнений. Я словно ничего не ощущаю. Вообще. Просто знаю, что должна это сделать — дать в руки черствой, холодной кукле ключи, которые откроют любые двери — уверенность и деньги.
Я надеваю тонкое кружевное белье, еще раз окидываю взглядом дизайнерский гардероб и выбираю платье-футляр длиной до колена, цвета слоновой кости. Платье полностью открывает руки и подчеркивает округлости фигуры, у него глубокий вырез на груди… К черту! Никакого траура и даже надежды на это!
Я надеваю на голые ноги туфли-лодочки на высокой шпильке, подхожу к кожаному боксу с драгоценностями, который не удалось разбить о мужа, и открываю его…
Застываю на секунду, когда на содержимое бокса падают косые лучи послеполуденного солнца, отразившись сверкающими бликами в алмазных гранях камней.
М-да, сколько же ты, Стальной Босс, грешил, что не поскупился на такие щедрые подарки для своей жены, а теперь и для дочери? Наверняка трех жизней не хватит, чтобы все искупить.
Выбор между бриллиантовым колье и ожерельем я делаю в пользу последнего и на шею оно ложится, как влитое, обхватывая ключицы платиновым каркасом. Длинные, тонкие серьги, усыпанные бриллиантами, касаются основания плеч. Я надеваю на руки лишь одно кольцо — обручальное. А вот на запястье смыкаю браслет — свадебный подарок Борзова. Муж как знал, выбрал его под ожерелье — не поскупился.
Сейчас я стою целое состояние, и права мачеха — это оружие, печать принадлежности к дому и семье, и я питаюсь его бездушной силой. Наверное, поэтому крашу губы алой помадой, довершая образ богатой куклы. Надеваю пальто цвета пудры, парфюм, и беру сумочку от «Шанель».
Увидев свое отражением в вертикальном зеркале, задерживаюсь возле него ровно столько, чтобы успеть подумать: «Если я переживу эту встречу, то к следующей лучше прихватить в эту сумочку пистолет. А еще не мешало бы научиться им пользоваться. Интересно, обучил ли дед этому умению своего внука?.. Насчет того, что сам хозяин дома владеет оружием — ни капли не сомневаюсь, иначе бы не прослужил столько лет личным водителем самого Павла Корнеева».
С этой мыслью я выхожу из спальни, а затем из дома. Данил Егорович уже ждет меня у заведенной машины и, увидев, не удивляется. Просто делает шаг к задней двери автомобиля и распахивает ее.
— Прошу, Марина Павловна…
— Не для вас.
— Нет, пока не вернемся, только так!
***
Ресторация «Утиный кряж» оказывается дорогим и уединенным местом, расположенным за городской чертой на границе леса. Об этом говорит ее местоположение и гладкая дорога без малейших изъянов, по которой мы поднимаемся на невысокий холм. Ресторация с гостиничным комплексом и закрытой территорией принадлежит одному из младших партнеров отца, он тоже сейчас здесь, а вот земля под ней — Стальному Боссу. Это неизвестная общественности деталь, и Данил Егорович сообщает о ней (догадавшись, с кем мне предстоит встретиться), останавливая серебристую «Тойоту» перед домиком охраны.
Из него показываются двое мужчин и направляются к нам. Увидев их, дед моего мужа негромко бросает поверх плеча:
— Лучше сразу скажи им, чья ты дочь — будет меньше движений. А я посоветую держать язык за зубами. К сожалению, здесь меня никто не помнит.
— Ничего, справимся.
Я опускаю стекло вниз и поворачиваю голову к охраннику, когда один из них подходит ближе и интересуется, что именно мы забронировали в «Кряже» — столик или номер.
— Личную встречу с хозяином заведения. Он меня уже заждался, поэтому просто откройте ворота…
— Ваше имя?
— …немедленно! Или я заставлю его прийти сюда и сделать это вместо вас.
Сейчас мне кажется, что я действительно на это способна. Не существует ни сомнения, ни страха, одно холодное нетерпение. Я отворачиваюсь от охранника, поднимаю окно, и он отступает. Открывает ворота, позволяя нам проехать.
— Марина Павловна — дочь самого Павла Юрьевича! Запомни, сынок, и не трепись! — по-дружески советует в свое окно Данил Егорович, и направляет автомобиль через хвойную просеку к овальной парковке перед широким рестораном, на которой уже стоят с дюжину машин. В том числе знакомый «Порше» Борзова.
Мы ставим свою «Тойоту» рядом, и дед мужа выключает мотор. Просит, протянув руку:
— Дай мне свою сумочку.
Когда получает ее, открывает бардачок и вкладывает внутрь металлический темный предмет. Что там, догадаться нетрудно. Возвращает назад со словами:
— Когда войдешь, отдай ее Ярославу, он по тяжести поймет… Если, конечно, челюсть не потеряет от такого сюрприза.
— Шутник вы, Данил Егорович, — замечаю я мужчине, хотя юморить обоим
