litbaza книги онлайнИсторическая прозаКельты анфас и в профиль - Анна Мурадова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 35 36 37 38 39 40 41 42 43 ... 57
Перейти на страницу:

Снова прошу прощения у читателя за то, что бретонцам будет уделено чуть больше внимания, чем остальным народам. Во-первых, я специалист по бретонскому языку и потому знаю этот народ лучше других, а во-вторых — о бретонцах у нас известно меньше всего. Не грех будет этот пробел восполнить.

Поэтому вместо того, чтобы начать рассказывать о каждом из народов по отдельности и вынужденно повторять одно и то же на тему «сейчас культура и язык этого самобытного народа под угрозой», на примере бретонцев расскажу о том, как же именно в нашем непростом и многообразном мире умудряются существовать народы, потерявшие государство, статус независимой нации и частично свой язык.

В западноевропейской научной литературе существует понятие, которое по-английски называют identity и которое довольно сложно перевести на русский язык, — это и осознание своего «Я», и понимание своего места среди других людей, и принадлежность к какой-то группе, прослойке общества, национальности и так далее. И считается, что самое трудное для представителя малого (или, как у нас одно время политкорректно говорили, малочисленного) народа — сохранить это самое identity. Иногда возникает вопрос — а зачем его сохранять? Что в этом такого ценного? Не пощупать это самое identity, ни съесть, ни купить, ни продать… Может быть, и не надо забивать себе голову подобными абстрактными понятиями?

Но почему же тогда, стоит только уехать на чужбину, оторваться от корней, и через некоторое время как-то особенно остро начинаешь осознавать, что ты — это часть народа (непременно великого, непременно древнего и обладающего большим набором достоинств, отсутствующих у представителей других народов напрочь)? Почему, например, некоторые русские, живущие в США или странах Западной Европы, нет-нет, да и пожалуются, что иногда тянет по-домашнему посидеть-поболтать на кухне, а не с кем… Что вокруг в общем-то хорошие доброжелательные люди, но… как сказать-то? Не по-нашему улыбаются, не по-нашему дружат, нет в них, знаете ли, этой особой русской душевности, которую и словами-то определить не выйдет, ну вы все равно поняли, о чем речь, ведь правда? Примерно так же опишет свои ощущения затерявшийся в каменных джунглях нынешней Москвы приезжий из ближнего зарубежья, и почему-то вдруг ему взгрустнется по родному городу, селу, по обычаям и традициям, от которых, казалось бы, с такой радостью сбежал, по певучести родного языка… Почему так случается?

Прежде чем я постараюсь ответить на этот вопрос, расскажу про то, как я познакомилась с бретонцами. А читатель, возможно, уже по ходу дела сделает какие-то выводы.

Возможно, даже в чем-то и себя узнает. Но перед этим — еще одна коротенькая история про identity.

Рассказывают, что еще в советское время футбольная команда «Арарат» выиграла какой-то важный международный матч. Все бы хорошо, но армяне всего мира были в шоке, когда британские газеты принялись на все лады расхваливать выдающуюся игру русских футболистов. Читали бедные армяне и хватались за голову: играли мы, а выиграли русские.

Поэтому не спешите обращаться к вашему собеседнику-британцу, даже не обладающему звучной фамилией на Мак или на О', со словами «Вы, англичане…». Могут не понять и обидеться. Впрочем, случается и так, что своей национальности стыдятся и всячески ее скрывают, а уж о владении своим «маленьким» языком вообще помалкивают. Со стороны это выглядит странным, даже диковатым, но тому есть веские причины. Как же так? А вот как.

Глава 20. Немного о французах, бретонцах, валлийцах и японцах

Как-то на одной конференции, куда съехались специалисты из разных стран Европы, произошел курьезный случай. Во время торжественного ужина некая дама оказалась возле одного из членов французской делегации. Они разговорились, и через некоторое время дама спросила:

— Вы прекрасно говорите по-французски, но у вас странный акцент. Вы, наверное, швейцарец.

— Нет, мадам, я не швейцарец.

— Все, теперь я поняла, вы — бельгиец!

— Опять не угадали.

— Так откуда же вы? — удивилась дама.

— Я из Франции, — невозмутимо отвечал ее сосед.

— Не может быть, — обиделась она, думая, что ее разыгрывают. — Француз не может говорить с акцентом!

Оказывается, может. Тогда собеседник дотошной дамы промолчал, хотя мог бы при желании и рассказать ей не менее удивительные факты из собственной жизни: то, что его родители, появившиеся на свет не где-нибудь в Алжире или Тунисе, а на северо-западе Франции, выучили французский в школе, а их родители вообще французского не знали.

Далеко не всем известно, что французский язык — далеко не единственный из тех, на которые говорят во Франции. Сами французы, надо сказать, признают это с большой неохотой. С незапамятных времен на территории современной Франции проживают различные по своему происхождению народы. У каждого из этих народов своя история, своя культура, свой язык. Эльзасцы, к примеру, говорят на диалекте немецкого языка, фламандцы — на нидерландском, окситанский язык провансальцев, корсиканский и каталанский языки относятся к романским, язык же басков вообще не принадлежит ни к одной языковой семье.

Однако официально до самого недавнего времени этих языков как бы не существовало, несмотря на то, что на каждом из них говорили и продолжают говорить сотни тысяч людей. Власти старались просто не замечать эти языки. Более того, долгое время против них велась активная борьба, идеологами которой стали деятели Великой французской революции. Они считали, что все местные языки должны исчезнуть, а французский должен стать единственным национальным языком, «языком свободы». «Мы революционизировали правительственные законы, торговлю, саму мысль, — говорили они. — Давайте же революционизируем и язык — повседневное орудие всего этого. Свет, посылаемый на окраины Франции, приходя туда, гаснет, поскольку законы остаются непонятными». Поэтому, по мнению якобинцев, языки национальных окраин таили в себе опасность для самой революции.

Тогда, на рубеже XVIII и XIX веков, осуществить задуманное не удалось. Но французское правительство продолжало политику якобинцев. И сейчас, двести лет спустя, малые языки постепенно уходят в прошлое.

Один из так называемых региональных языков Франции — бретонский — заинтересовал меня еще в конце восьмидесятых. Об этом языке в нашей стране до последнего времени было известно не так уж много. А так хотелось узнать больше!

В середине XVI века Бретань стала одной из французских провинций. Но и до сих пор не все бретонцы считают себя французами. И когда сейчас на вопрос: «Мсье, вы француз?» отвечают: «Нет, я бретонец!», часто повергают собеседника в шок. «Позвольте, — говорит гражданин и патриот Французской республики, — но ведь такой национальности нет!»

Тут надо пояснить, что во Франции нет нашего понятия «национальность», а то, что называют этим словом, скорее передается нашим понятием «гражданство». Так что все, имеющие французский паспорт, будь то кельты, арабы или чернокожие африканцы, называются французами.

1 ... 35 36 37 38 39 40 41 42 43 ... 57
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?