В этом крылись свои преимущества, в особенности в странах или экономиках, которые были только частично независимыми, где находилось большое количество американских рабочих. В таких случаях модель с двумя валютами можно было использовать для поддержания системы Джима Кроу, когда американским рабочим платят по долларовым ставкам, а местным — по своим тарифам. Но в эпоху после холодной войны, в царствование Бреттон-Вудс, Соединенные Штаты явно предпочли, чтобы латиноамериканские правительства провели дедолларизацию и поддерживали свои собственные стабильные валюты. Отчасти потому, что американские политические деятели сделали вывод из урока межвоенного периода, состоявший в том, что денежно-кредитная система, в которой все валюты привязаны к стоимости одной, может на самом деле усиливать международную нестабильность. Было также признано, что для того, чтобы эти страны развивали прочную промышленную базу, им необходимо применять меры контроля над движением капиталов и проводить денежно-кредитную политику, дабы стимулировать экономический рост.

Поворот к «полной долларизации» в начале нового тысячелетия — когда доллар заменяет местные валюты полностью в самый разгар неолиберальных преобразований — был важным моментом. Это означало, что национальные элиты отказываются от контроля кредитно-денежной и валютной политики — важных инструментов для демократического вмешательства в рыночных экономиках — в интересах борьбы с инфляцией, которая разоряла экономику Эквадора в 1990-х, и поддержки стабильных условий для инвестиций и финансирования.

В документах правительства США отмечается, что это преобразование откроет новые возможности для американских финансовых институтов, а также обеспечит жизненно важную материальную основу для новой зоны свободной торговли. Между тем девальвация национальной валюты больше не была прерогативой национального правительства, а контролировалась теперь Федеральным резервом США{266}. Это помогало местным элитам, дружественным Вашингтону, зафиксировать неолиберальный политический курс. В Эквадоре он вызывал горячие споры, отчасти из-за условий, которые пришли вместе с ним: урезание зарплат, сокращение рабочих мест в государственном секторе и рост цен на газ. Протесты против этих мер совпадали с восходящим движением мобилизации коренного населения страны и отчасти образовали основу народных движений, которые позднее привели Корреа к власти.

Уже в 2005 году, когда Корреа был министром экономики в популистском правительстве, посольство США в Кито отметило, что он — «стойкий критик переговоров по созданию зоны свободной торговли». Корреа выступал за отказ от жесткой монетарной политики бывшей администрации, которая тесно сотрудничала с США, и за использование доходов от продажи нефти для инвестиций в зарплаты в государственном секторе и его развитие. Он критиковал «либерализацию торговли в целом… МВФ и любые ортодоксальные экономические реформы»{267}. В следующей депеше отмечается: «21 апреля Корреа публично заявил, что внешний долг необходимо пересмотреть, что доходы Эквадора от продажи нефти нужно тратить на социальные программы, что Эквадор должен быть полностью суверенным в своих отношениях с МВФ и что любое соглашение о свободной торговле должно выноситься на референдум (где его, скорее всего, при голосовании провалят)». Далее в депеше сообщается о выраженных президентом Центробанка опасениях, что заявления Корреа могут привести к «серьезному финансовому ущербу»{268}. Следующая депеша выражает уже настоящую тревогу: «Еще большую озабоченность вызывают появившиеся признаки того, что дерзкий молодой министр экономики Рафаэль Корреа рассматривает возможность долгового моратория»{269}. Это указывает на реальный источник беспокойства США. С одной стороны, не было бы ничего страшного, если бы правительство в своей сфере влияния сделало некоторые уступки народному движению, немного повысив государственные расходы. Такие меры могут быть временными. Но в течение 33 лет с тех пор, как военный диктатор Эквадора генерал Родригес Лара пообещал, что эксплуатация нефтяных месторождений поможет смягчить нищету, страну по-прежнему одолевала бедность. При повышении расходов на социальные нужды критически важно было взять контроль над нефтью и нефтяными доходами, направляемыми на погашение долгов; а задолженность страны была как серьезной составляющей ее финансовых интересов, так и важнейшим рычагом, с помощью которого можно было стимулировать последующие правительства к реализации вашингтонской модели. Таким образом, правительство отказывалось от «финансовой ответственности».

Вдобавок Корреа был активным противником долларизации{270}, которую он отменил бы, если бы счел это возможным. Он выступал за государственный контроль над нефтяными месторождениями и обязался разорвать договор с армией США. Международным финансовым институтам, что неудивительно, не нравились идеи Корреа, они находили их «наивными и устаревшими» и «были на связи» с ключевыми чиновниками в правительстве, чтобы сорвать такую повестку дня{271}.

Тем не менее рассуждения о том, что деловые круги страны окажут решительное сопротивление, оказались несостоятельными. Бизнес невнятно выражал «озабоченность» в частном порядке, но «признаков бегства капитала было немного». Правительство США, несмотря на свои опасения, действовало тактически осторожно, обратившись к Организации американских государств с просьбой понаблюдать за ситуацией. К визиту из ОАГ правительство Эквадора, «его более националистически настроенные сторонники и протестные движения, которые привели его к власти», отнеслись «скептически». Посольство для «приглушения местного сопротивления внешнему надзору над внутриполитической ситуацией рекомендовало, чтобы миссии ОАГ было подсказано делать упор на темы, касающиеся перспектив, и избегать одобрения или осуждения перемен в правительстве как таковом»{272}.

Позднее стало очевидно, что Корреа, похоже, выиграет выборы 2006 года, и Соединенные Штаты вложились в «рабочие группы по проведению выборов», чтобы попытаться сбить поддержку «политиков-популистов, обещающих чудодейственные решения, которые не сработали ни в одной стране». Посольство отмечает: «Мы предостерегли наши политические, экономические и медийные контакты об опасности, которую Корреа представляет для будущего Эквадора». Как оказалось, Национальный фонд демократии (организация, образованная в 1980-х годах, чтобы взять на себя некоторые тайные функции ЦРУ) также вложил в том году в Эквадор миллион долларов, львиная доля которого пошла на поддержку основного соперника Корреа. Даже при этом посольство отмечало, что оно оставляло открытым диалог с Корреа, чтобы «избежать отчуждения»{273}.