важнейшее значение имеет контроль финансовых потоков. При этом для ближайших соратников президента главный вопрос состоял, конечно, не в том, чтобы обеспечить влияние государства. Куда главнее для них получение личной выгоды и обеспечение источников прибыли после предстоящих выборов[203].

Историк Юрий Афанасьев сравнивает обычаи в сегодняшней Москве со средневековой системой жизни. Вместо угодий вассалы сегодня получают должности, которые позволяют им свободно и по своему усмотрению распоряжаться некоторыми ресурсами, пока они остаются верными своему господину. В результате миллионы долларов идут из государственных предприятий в свой карман. Такие «выделения средств» являются фактически обычаем в России, говорит Афанасьев. Классическим примером служит Газпром: там, по заявлению фонда Hermitage Capital Management, только в 2003 году бесследно пропало 1,5 млрд евро.

Власть имущие в России рассматривают упреки в свой адрес по-царски — как оскорбление Его Величества и отвечают на них железным молчанием. И было бы ошибкой воспринимать это молчание в западном понимании — как признание вины. В девяностых годах президент Европейского профсоюза полицейских Герман Лутц неоднократно обвинял президента Бориса Ельцина в коррупции, утверждая, что якобы миллионное состояние на швейцарских счетах его семьи происходит совсем не от законной деятельности. Он был удивлен, что Кремль ничего ему не ответил. Позже на свой вопрос он получил ответ от высокопоставленного российского чиновника: «Конечно, у вас на Западе любой бы отреагировал на такие обвинения. Но это неразумно, так человек втягивается в словесную перепалку. Когда же ты просто молчишь в ответ, о выпадах в твой адрес забывают в течение 24 часов. Когда возникают реальные проблемы, мы решаем их по-другому». Лутц вспоминает, что чиновник выдал этот секрет нехотя[204].

В данной книге слово получают в основном критические голоса по той же причине: Кремль и органы власти хранят нерушимое молчание. Просьбы об интервью и вопросы, например, к генеральной прокуратуре, как правило, остаются без ответа — при том что государственные органы по закону обязаны отвечать на вопросы прессы. Заповедь журналистов всегда слушать обе стороны в Москве соблюсти сложно.

Где не принято задавать вопросы прокурорам, журналистам приходится быть настойчивее. Где законы писаны не для всех и не применяются в отношении высокопоставленных политиков, было бы безответственно умалчивать обо всех подозрениях, включая и те, которые не подтверждаются документами. Где нет правового государства, презумпция невиновности, основывающаяся на принципах правового государства, была бы чистым замыливанием глаз.

БИЗНЕС БЕЗ ГАРАНТИЙ

У Уильяма Ф. Браудера есть проблема[205]. По всему миру мужчина лет тридцати пяти с проседью в редких волосах и широкой улыбкой, как в рекламе зубной пасты, хвалит российского президента Путина. Только в самой России американцу больше нельзя хвалить главу государства. Судьба сыграла злую шутку с миллионером. А если сказать точнее, некоторые чиновники с самыми лучшими «выходами наверх» виноваты в его несчастье.

Браудер всегда был послушным и верным своему долгу. По крайней мере, он всегда держался в узких рамках, которые на данный момент установлены в России для свободного выражения мнения. Московские оппозиционные политики в шутку называли этого порядочного мужчину «ходячим PR-агентством Кремля». На самом деле основатель хедж-фонда[206] Hermitage Capital Management, сколотивший в России огромный капитал, называет вещи своими именами, когда речь идет о бесхозяйственности или коррупции. Однако при этом строго придерживается традиционного русского принципа, гласящего, что это чиновники — злые, а царь — хороший. Бывший брокер с Уолл-стрит с ухоженной внешностью и очками без оправы всегда находил слова похвалы для президента: «Путин единственный защищает права акционеров», — уверяет крупнейший инвестор в России как раз в апогее развития дела «ЮКОСа», в октябре 2004 г.[207] Теперь все олигархи послушны, как собаки, и согласны с тем, что тон в стране задают не они, а правительство[208].

Браудер — убежденный оптимист. Ему приходится быть таковым: его фонд инвестировал в Россию 4 млрд долларов, и успех его бизнеса, его подъемы и спады напрямую связаны с авторитетом Путина. Здесь скепсис неуместен.

На мировом экономическом форуме в Давосе в 2005 г. Браудер наступает на западные СМИ. Сообщения о России слишком мрачные, осуждает Браудер: «Запад всегда предполагает самое худшее, когда речь идет о России». Разрушение «ЮКОСа», заверяет он, не приведет к волне национализации[209].

Скорее всего, он говорил все это от чистого сердца. Благодаря своему огромному состоянию он может компенсировать деньгами и персоналом ту или другую неприятность российских будней, ему, например, вряд ли придется стоять в длинной очереди. Без этих привилегий миллиардер, проводящий выходные где-то высоко над облаками между Москвой и Лондоном, сидя в синем широком кресле бизнес-класса «Аэрофлота», был бы вполовину меньшим оптимистом.

Напряжение от поездок, длящихся неделями, наконец-то спало. В хорошем настроении и не подозревая ничего плохого, 13 ноября 2005 г., сразу по прибытии в московский аэропорт Шереметьево, Браудер дает стюардессе свой загранпаспорт и ждет, пока она поставит штамп о въезде. Напрасно![210] Сотрудник иммиграционной службы сообщает озадаченному менеджеру, что он может пройти по VIP-коридору не в направлении выхода в город, а в направлении к посадочному переходу: он должен сесть в следующий самолет в Лондон. Уильям Ф. Браудер, «мистер Россия», как его называют в Лондоне, был объявлен персоной нон грата, представляющей угрозу национальной безопасности. Буквально за ночь. Без предварительного предупреждения.

Что же произошло? Почему именно он? Браудер не менял свой курс в поддержку Кремля, о его критических заявлениях о Путине или грязных сделках ничего не известно. Однако вместо того чтобы наслаждаться с 18-го этажа московской башни на Павелецкой видом на Садовое кольцо и крыши домов российской столицы, Браудер с этих пор наслаждается видом на обратную сторону здания Ковент Гарден Маркет. В разговоре с журналистом он то и дело пугается своих слов и просит: «Не пишите этого ни в коем случае!»[211] Его клиенты не понимают, что случилось, видимо, Браудер и сам себе не может толком этого объяснить, однако уверяет, что лишь некоторые из 6000 вкладчиков разнервничались и забрали свои деньги.

Четкого обоснования этого запрета на въезд по сегодняшний день не существует. То, что Браудер, как ему было заявлено, представляет угрозу для национальной безопасности, звучит бредом. Угрозу американский инвестор, наоборот, представлял для многих сомнительных предпринимателей и аппаратчиков, которых он, будучи акционером, осуждал. Так, до сих пор на слуху его обвинения Газпрома в кумовстве и коррупции. В Москве поговаривают, что в запрете на въезд в страну могут быть замешаны как раз сотрудники Газпрома.

С того момента