Святой Винсент был изображен с открытой Библией, которую он демонстрировал королю Альфонсу V, королю Жуану II и принцу Генриху Мореплавателю. Текст на странице гласил:

«Уже немного Мне говорить с вами; ибо идет князь мира сего, и во Мне не имеет ничего. Но чтобы мир знал, что Я люблю Отца и, как заповедал Мне Отец, так и творю.

Евангелие от Иоанна, 14: 30–31»

Мара подумала, что, видимо, слова Христа, вдохновляющего апостолов на предстоящую борьбу с дьяволом, должны были придать смелости португальцам, бросившим вызов новым мирам, полным язычников.

Внезапное шумное появление целой группы туристов заставило ее вспомнить о времени и посмотреть на часы. Прошло уже больше часа, как Бен засел в архивах. Поразившись, как быстро промелькнуло время, Мара напомнила себе, что именно искусство затянуло ее в такую жизнь и удерживает там. Все эти расследования и поиски были лишь средством приблизиться к загадкам в истории и искусстве.

Она неохотно покинула зал с «Поклонением» и, ориентируясь по плану в музейной брошюре, отыскала архив. В первую минуту она нигде не увидела Бена. Потом заметила за стеклом маленькое боковое помещение. Там он и сидел в компании с хорошенькой темноволосой и темноглазой женщиной-архивариусом. Со стороны было видно, что оба заняты только изучением документа, а не друг другом, но Мара все равно почувствовала укол ревности.

Толкнув стеклянную дверь, она вошла в комнату. Оба одновременно подняли на нее глаза.

— Что это за документы? — прошептала Мара.

— Это оригиналы планов Диогу ди Арруды по перестройке Шаролы, — ответил Бен.

Мара по-хозяйски подошла к Бену и принялась наблюдать, как он переворачивает страницы рукой в перчатке. Ей казалось, что она различает в планах и неф, и клирос, и ризницу.

Бен уставился на архивариуса:

— А где же план первого этажа? Тот, который находится под ризницей?

— Не понимаю, — ответила она с сильным акцентом.

Он повторил вопрос, на этот раз медленно и внятно.

— Я поняла, что вы спросили. Мне не понятна сама суть вопроса. Перед вами весь план целиком, другого нет.

Бен кивнул, словно соглашаясь, но Мара заметила, что он еще раз пролистал все страницы, внимательно смотря на правый нижний угол, где они были пронумерованы. Одного номера не хватало. Страницу кто-то вырвал.

Наши дни

Лиссабон, Португалия

— Из-за вас мы опоздали на встречу, — прошипела Мара Бену, пока они ждали, что им откроют дверь дома виконта Томара.

После того как они вернулись в отель, чтобы привести себя в порядок перед свиданием с виконтом, Бен исчез на несколько часов, и, несмотря на его многословные извинения, она все еще сердилась.

— Мне нужно было встретиться с профессором Силвой, — прошептал он в ответ. — Профессор — единственный из всех, кого я знаю, кто может отыскать полный план архитектора, перестроившего Шаролу.

— Бен, мы здесь не для того, чтобы, потакая вашему сумасбродству, решать загадку Шаролы. Мы здесь для того, чтобы отыскать украденную карту.

— А что, если бы я сказал вам… — Дверь со скрипом отворилась.

Мара нацепила улыбку для виконта и приготовила извинения за поздний приход. Но их встретил дворецкий с суровым морщинистым лицом. Он принял у них пальто и проводил в приемную, где жестом пригласил присесть на хрупкие стулья с изогнутыми спинками, что стояли вдоль всех стен огромной комнаты, отделанной красным деревом.

Мара присела на самый краешек стула из опасения, что тонкие ножки не выдержат ее веса. Она заметила, что Бен тоже сидит в неудобной позе. Пока они ждали в тишине появления хозяина дома, она пыталась усмирить свой гнев, разглядывая изящные приставные столики с инкрустацией, на которых красовались серебряные канделябры и дельфтский фаянс, отделанные изразцами стены, зеркала в золоченых рамах и висящие над ними картины. Во всем прослеживался китайский стиль. Приемная напоминала помпезную гостиную семнадцатого или восемнадцатого века, решила Мара.

Компанию им составили фарфоровые часы, которые громко отсчитывали секунды. Время шло, а визитеры все ждали. И ждали.

Прошло три четверти часа, вновь появился дворецкий.

— Виконт и виконтесса Томар, — объявил он.

Мара и Бен подскочили, и внезапно она поняла, что не знает, как приветствовать титулованных особ: то ли следует поклониться, то ли достаточно пожать руку. Мара одернула измявшуюся юбку, решив действовать по наитию.

Виконт Томар, поведение которого ничем не выдавало его высокий титул, сам ответил на ее невысказанный вопрос, первым протянув руку Маре для приветствия, виконтесса Томар тем временем пожимала руку Бену. Потом они поменялись.

Пока шла светская беседа о достопримечательностях Лиссабона и прекрасной погоде, Мара рассматривала титулованную пару. Без смокинга и бального платья виконт и виконтесса напоминали другие пожилые пары, которые Мара встречала повсюду в хороших ресторанах и магазинах Лиссабона. С возрастом местные мужчины становились поджаристее и более придирчиво выбирали свой гардероб, а их жены, наоборот, полнели и одевались дорого, но как матроны.

Виконт с виконтессой не являлись исключением. На виконте был кашемировый свитер с V-образным вырезом, ручной работы рубашка с отложными манжетами, фланелевые брюки и легкие кожаные туфли; единственная поправка на возраст — очки для чтения, болтавшиеся на цепочке вокруг шеи. Виконтесса выбрала расклешенную юбку, удобные туфли, хоть и дорогого вида, и вязаный кардиган, который она без конца поправляла, стараясь скрыть большую грудь. Ее ноги, однако, не утратили былой стройности; Мара живо представила, что они были точно такими же в день ее свадьбы, когда невеста еще могла похвастаться талией в двадцать дюймов.

Покончив с любезностями, виконт и виконтесса показали гостям свою резиденцию. Шествие возглавлял виконт, рассказывая по мере продвижения об истории дома. Они пришли в огромный зал, где устраивались балы. Все стены были увешаны картами. Сотнями карт.

Виконт Томар провел их вдоль стен, демонстрируя некоторые особо ценные экземпляры. Его коллекция была подчинена одной теме: прославлению Португалии. Он подробно остановился на морской лоции, тщательно выписанной в цвете на куске пергамента самим Педру Рейнелом. Показал карты одного из шести сохранившихся атласов Фернана Вас-Дурадо, созданных в 1570-х годах. Объяснил, что Дурадо был не только картографом, но и художником, и с гордостью обратил внимание слушателей на сложный рисунок бордюров и декоративные детали.

Бен остановился перед картами Дурадо.

— Они изумительны. Мара, кажется, профессор Силва упоминал на днях о Дурадо?