И — невероятное дело! — в этом бою, продолжавшемся несколько часов, флибустьеры не потеряли ни одного человека, и только двое из них получили ранения! Но описываемое сражение — исторический факт.

В то время как испанцы из укреплений позволили уничтожить себя фактически без сопротивления, те три сотни солдат, которых отправил губернатор Тусиньялы для преследования арьергарда флибустьеров, отважно поспешили к месту сражения, пытаясь неожиданным появлением изменить ход противостояния.

Убедившись, что большая часть неприятелей покинула вершину горы, испанцы смело бросились вперед, но в последний момент вдруг решили вступить в переговоры, хотя легко могли справиться с теми восемьюдесятью флибустьерами, которые защищали лагерь. Испанцы послали одного солдата, чтобы он рассказал флибустьерам о неудаче атаки, предпринятой отрядом из двухсот человек, и убедил защитников лагеря сдаться, потому что вся округа находится под контролем правительственных войск.

Для защитников лагеря наступил трудный момент. Они слышали перестрелку в долине, но радостные крики их товарищей до них не доносились, потому что место сражения находилось слишком далеко. Они тревожно переглядывались, спрашивая себя, в самом ли деле погибли их друзья или же им все-таки удалось прорваться.

Равено де Люсан и Буттафуоко, перед тем как покинуть лагерь, предупредили восемьдесят остающихся сотоварищей, что им самим придется заботиться о своем спасении, если они подвергнутся нападению. Флибустьеры из арьергарда, решив, что они уже предоставлены самим себе, не колебались. Они отвергли предложение сдаться и гордо ответили посланцу испанцев:

— Ваши товарищи уничтожили две трети наших сил, но у последней трети осталось достаточно мужества, чтобы противостоять вам.

Флибустьеры раздумывали, как им спуститься в долину, когда до них наконец-то донеслись победные крики их товарищей, принесенные слабым дуновением ветерка от залитых кровью траншей.

И пока испанский посланец возвращался к своим, чтобы передать полученный ответ, флибустьеры быстро организовались в походный порядок, поместив в самую середину графиню, и стремглав бросились в долину, беспорядочно паля из ружей, чем надеялись испугать те три сотни испанцев, которые собирались разрушить лагерь.

К полудню оба маленьких отряда объединились, расположившись в укрепленных траншеях, построенных для того, чтобы преградить путь флибустьерам; теперь же эти укрепления стали неприступными для самих испанцев.

Энтузиазм флибустьеров, вызванный такой крупной и неожиданной победой, был недолгим, потому что им удалось только завладеть траншеями и выходом из долины, но проделать проход они не сумели. Содержавшееся в письме старого валлонского офицера известие о том, что в городе Сеговия-Нуэва находятся шесть тысяч солдат под командованием маркиза де Монтелимара, заметно отрезвило победителей. Новое сражение могло превратиться в ужасное побоище, потому что флибустьеры в конце концов были только людьми, ничем не отличавшимися от испанцев, и никакой талисман не защитил бы их от пуль.

Равено де Люсан и Буттафуоко, дойдя до последних траншей, быстро осознали серьезность положения. Город находился всего в нескольких километрах от них, втиснутый в похожую на раскрытую раковину впадину, и закрывал все проходы. Больше того, на склонах гор испанцы воздвигли форты, вооруженные пушками, которые готовы были поразить любого противника, если бы тот решился спуститься в долину.

— Дорогой, — обратился Равено к Буттафуоко, — мы одержали почти без потерь блестящую победу, но она нам принесла лишь массу трупов и погнутого железа. Что нам теперь делать? Вернуться назад? Никто из моих людей не примет подобного предложения, даже если они будут уверены в том, что лишатся здесь жизни и своих богатств.

— Если бы в Сеговии-Нуэве не было маркиза де Монтелимара, я бы решительно настаивал на штурме города, пользуясь страхом, охватившим врагов после нашей громкой победы.

И в этот самый момент кто-то оказавшийся позади командиров отряда спросил:

— Вас беспокоит маркиз?

Буттафуоко и Равено обернулись и увидели перед собой гасконца и баска, внимательно разглядывавших кирасы с великолепной чеканкой, которые флибустьеры сняли с мертвецов.

— Что вы хотите сказать, дон Баррехо? — спросил Равено, удивленный словами гасконца.

— Что вы, дорогой мой сеньор, слишком часто забываете о том, что в вашем отряде есть некий гасконец и некий баск, — ответил бывший трактирщик.

— Прошу вас объясниться попроще.

— Я сказал, что когда человек доставляет беспокойство, его необходимо отыскать и поставить на место. Вам мешает маркиз де Монтелимар. Так почему же вы не скажете нам: «Сеньоры, пойдите схватите его и доставьте ко мне»? Заложник подобного ранга сразу же откроет нам путь, куда угодно. Одновременно мы избавимся от опасного конкурента в погоне за сокровищами великого касика Дарьена.

— Вы с ума сошли!..

— Ничуть, сеньор Равено. Черт побери!.. Мозги гасконцев с рождения хорошо закручены на все гайки.

— Ладно. Так что же вы хотите сделать? — спросил немного нетерпеливо француз.

— Спросите об этом у моего дружка. Говори, Мендоса.

Баск опустил на землю кирасу, которую он держал в руках, и, посмотрев на командиров, сказал с ошеломляющим спокойствием:

— Что мы хотим сделать? Да черт возьми!.. Мы пойдем в город, схватим маркиза и доставим его сюда.

— И дадим себя повесить, — заметил Буттафуоко.

— Ба!.. Басков и гасконцев не так легко повесить. Я с доном Баррехо в один миг выполним наш план. Маркиз украл у нас графиню ди Вентимилья, как говорится, из-под носа, теперь мы хотим в свое удовольствие похитить его самого, раз уж этот господин стал душой обороны города. Сколько дней вы нам даете?

— Вы сошли с ума, — повторил Равено де Люсан, который не мог не восхититься смелостью двух грозных забияк.

— Дайте нам десять дней, — сказал дон Баррехо. — Мы не просим ни людей, ни ружей, хотя и того, и другого у вас здесь в достатке. Нам достаточно двух испанских костюмов и двух кирас с касками, не так ли, дружище?

— Хорошо сказано, дон Баррехо.

— Мы не оставим этих укреплений, пока не появится какой-либо возможности атаковать Сеговию-Нуэву, — сказал Равено де Люсан.

— Тогда мы сможем взять несколько дней отпуска, чтобы развлечься в городе. Разве можно не посидеть хоть немного в таверне, не так ли, дон Баррехо?

— На мой взгляд, этого не сделает только тот, кто никогда не был трактирщиком, — ответил гасконец.

Равено де Люсан вопросительно посмотрел на Буттафуоко.

— Пусть делают, что хотят, — ответил ему буканьер. — Я знаю, на что способны эти двое.

— А если испанцы их повесят? Мне было бы жалко потерять таких храбрых бойцов.