возвращаться и не пытаться с тобой связаться.

У меня такое ощущение, что я сознаюсь в совершении тяжкого преступления. Хотя, на самом деле, так оно и есть: ведь фактически я не только предала, но и продала свою любовь. И не знаю, поймет ли Стас…

– Ты настолько не верила в меня, что сомневалась в том, что я смогу тебя защитить перед отцом? – глухо спрашивает Стас, и я остро ощущаю всю его боль и обиду. Хочется вскочить со своего места, обнять и прижаться к нему. Чтобы чувствовал, что я в него верю, как ни в кого другого. Что я по-прежнему люблю его…

Но на самом деле я не могу пошевелить и пальцем: этот рассказ отнял у меня все силы.

– Мы улетели, – продолжаю свой рассказ, игнорируя вопрос Стаса. Скоро он сам все поймет. – Устроились в клинику и начали лечение. Вскоре я поняла, что беременна. Я хотела тебе рассказать, но…в голове всегда звучали слова твоего отца. И я молчала. Но я каждый день рассказывала Яне о тебе. Чтобы она знала, что у нее самый замечательный в мире отец.

Лечение пошло матери на пользу, речь шла даже о ремиссии. Я родила нашу дочь, надеялась, что вот, кажется, все налаживается. И так оно и было какое-то время.

Но потом в один день маме резко стало хуже. Организм погибал, и я ничего не могла сделать: у нас уже не было достаточной суммы, чтобы вытащить ее, да и врачи сказали, что она безнадежна. Мамы не стало.

Меня ничего больше не держало в чужой стране, и я решила вернуться в Россию. Я познакомилась с Асей, няней и моей единственной подругой. Рассказав ей свою историю, она убедила меня, что надо тебе рассказать о дочери. Убедила забыть страшные слова твоего отца. И я поехала к тебе в офис…

Замолкаю, переводя дух и сглатывая слезы, что, оказывается, давно ручьем текут по щекам.

– Что было потом? Что он сделал, Кира? – тихо спрашивает Стас. Он кладет свою большую ладонь поверх моей руки и сжимает ее. В шоке поднимаю на него глаза. А в них – отражение моей боли, его собственная, что сейчас сжигает его заживо изнутри, и ярость. Дикая, необузданная ярость, которую уже точно не удержать в себе.

– Как понимаешь, я до твоего офиса не добралась. Их было двое. И они меня били. Сильно. Ногами. В тот момент я боялась только одного: что моя бусинка останется совершенно одна…

Не выдерживаю, роняю голову на руки и плачу. Со слезами выпускаю все то, что тревожило. Все то, что так хотелось стереть из памяти, проведя лоботомию.

Неожиданно оказываюсь прижатой к сильному и такому родному телу. Стас обнимает меня так, как будто я собираюсь сбежать или исчезнуть. И я делаю то, о чем не могла позволить себе и мечтать: робко обнимаю в ответ и зарываюсь носом в его рубашку, вдыхая такой родной аромат. Аромат спокойствия и надежности. Уверенности в завтрашнем дне и в том, что все будет хорошо.

– Моя девочка…

– Не надо, – шепчу, мотая головой. – Я больше не хочу о нем говорить. Просто не могу.

Стас медленно гладит меня по волосам, зная, как меня это успокаивает. Господи, как же я мечтала об этом долгими и такими тяжелыми бессонными ночами!..

– Пойдем.

– Куда? – удивленно поднимаю на него лицо и вижу такую родную и любимую улыбку. И я не в силах сдержать ответной. – Хотя, если с тобой, то без разницы, куда.

– Со мной. Больше ты от меня не сбежишь, Кира.

Стас провожает до машины и сажает на переднее сидение, укрывая меня пледом, в который я тут же плотнее кутаюсь, расслабляясь.

– И все же, куда ты меня везешь? – спрашиваю спустя некоторое время, любуясь строгим и сосредоточенным профилем Стаса.

– К нам домой. Тебе надо отдохнуть. Слишком много всего свалилось.

Стас приводит в меня свою квартиру, интерьер которой я, признаться честно, даже не разглядываю – нет на это сил. Он заводит меня в спальню, откидывает покрывало и бережно укладывает, накрывая сверху пледом.

– Что? – тихо спрашиваю, смущаясь его внимательного взгляда.

– Все хорошо. Сейчас все будет хорошо, – коротко отвечает Стас, заправляя прядь волос за ухо и коротко целуя в щеку. Резко поднимается и строго произносит: – Отдыхай, Кира. Спи. Я скоро вернусь.

Дурное предчувствие вспыхивает в груди ярким огнем, тут же порождая тревогу.

– Ты куда? Что ты задумал, Стас?! – я привстаю на локте, намереваясь встать и бежать за ним.

– Тшшш, успокойся и вернись в постель. Спи. Я скоро вернусь. Только съезжу по делам. По очень важным делам.

– Стас, мне страшно…

– Ничего не бойся, – отрезает, сжимая челюсть. – Я со всем разберусь.

И он уходит, а я валюсь обратно на подушки и, прикрыв глаза, отчаянно молюсь, чтобы он действительно вернулся ко мне…

Стас

Я стою перед офисным зданием, в котором не был херову тучу лет, и уговариваю себя не убить его владельца в первые же секунды встречи. Боюсь, только это будет сложно сделать.

Но все же выбрасываю окурок в урну и решительно захожу в двери. Поднимаюсь на лифте и, не обращая внимания на вопли секретарши, толкаю дверь кабинета.

– Здравствуй, отец.

Глава 36

Стас

Мой отец даже бровью не ведет на мое внезапное вторжение в святая святых – его кабинет. Хотя меня тут не было…навскидку лет пять, а виделись мы только по праздникам и общались сквозь зубы.

А сейчас мой папаша встает со своего места и едва ли не с распростертыми объятиями встречает «блудного» сына.

К слову, выглядит он даже лучше, чем пять лет назад. Все также подтянут, с ровной горделивой осанкой и по-прежнему смотрит тяжелым рентгеновским взглядом.

– Здравствуй, Стас, – протягивает руку для пожатия. – Рад тебя видеть.

Не могу о себе сказать то же самое. Намеренно игнорирую его ладонь и даже не сажусь в кресло. Иначе буду слишком близко к нему. Будет очень просто протянуть руку и придушить. А я…не хочу для него столь простой участи.

– Я пришел поговорить, – цежу, глядя на человека напротив исподлобья. Назвать его отцом язык не поворачивается. Тварь, не иначе.

Отец делает вид, что все так и должно быть и никак не реагирует на то, что я не подал ему руки. Спокойно садится в свое кресло, не сводя с меня внимательного взгляда, и делает приглашающий жест рукой. Мол, вещай.

– Я пришел поговорить про Киру, – буквально выплевываю слова. Потому что и