А Филипп подстраивался под нее, пока она не перегибала палку. «Мне нравится проводить время только с тобой», – оправдывался он, когда Вивиан его упрекала, мол, он нисколько не интересуется ее друзьями. «И в чем только проблема? – размышлял Филипп. – Любая другая только порадовалась бы. Если бы она не поехала к озеру, мы бы сейчас сидели в “Амадео”…»

Он обхватил рукой правую лодыжку и потянул ногу вверх, растягивая мышцы. «Может, прямо в этот момент я достал бы из кармана обручальное кольцо и сделал бы ей предложение. А вместо этого она сейчас выслушивает целую лекцию от Андре, сколько калорий сжигается во время пауэрлифтинга».

Филипп громко фыркнул, отпустил правую ногу и взялся за левую. Может, он даже рассказал бы ей про эсэмэску, которую получил сегодня. Да, о первых сообщениях он умолчал, они показались ему слишком уж странными. Но эту можно было бы показать. «Бог бережет для детей его несчастье его. Пусть воздаст Он ему самому, чтобы он это знал». И подпись – V. Как первая буква ее имени. Vivian.

Совпадение, в этом Филипп был уверен. Потому что эта эсэмэска не имела к нему никакого отношения, все это какая-то ошибка. У него не было детей, на которых Бог мог обрушить какое-то уготованное ему несчастье. И отца у него не было. Филипп вырос с матерью. Она умерла шесть лет назад – ее сбил пьяный водитель. Скончалась мгновенно. За два дня до похорон Филиппу исполнилось восемнадцать. Через три недели он сдал выпускные экзамены и получил аттестат. В школе ему предложили перенести экзамен. «Не торопитесь, получите аттестат в следующем году», – сказал ему директор. Но Филипп хотел разделаться с этим как можно быстрее. С экзаменами, школой, своей скорбью. С жалостливыми взглядами окружающих. Он зубрил как одержимый – так он справлялся с шоком, хотя школьный психолог и отнесся к его методу скептически. В аттестате у него были только оценки «отлично» и «хорошо». Психолог слабо улыбнулся, когда Филипп рассказал ему об этом. Было ясно, что оценки не имеют для него никакого значения, его интересовала только травма и душевное равновесие пациента.

Прочитав завещание, Филипп узнал, что мать оставила ему почти сто тысяч евро. И что его отец до сих пор жив. Обе новости его потрясли. Мать работала секретаршей, зарабатывала не так уж плохо. Но, видимо, все эти годы их обеспечивал отец. Мужчина, который, по словам матери, умер через год после рождения Филиппа. От рака мозга. А теперь она сама была мертва, отец же – жив.

– Вы знаете, где он живет? – спросил Филипп у нотариуса, преодолев ступор.

– Конечно, – сообщил тот, заглянув в документы. – Но если вы рассчитываете повысить выплаты по алиментам, то не стоит. Ваш отец платит больше, чем требуется по закону, вам не на что жаловаться.

– Почему мать мне не сказала, что он все еще жив? – спросил Филипп.

Но на этот вопрос ответа у нотариуса не нашлось. Он дал Филиппу адрес отца. Йохен Ротэ жил в Дюссельдорфе. Филипп несколько раз думал о том, чтобы позвонить ему, даже пару раз набрал его номер. Но так и не позвонил. Алименты поступали прямо на счет Филиппа первого числа каждого месяца. Нотариус сообщил Ротэ о смерти его бывшей жены. И все же Йохен так и не связался с Филиппом. Ни разу не позвонил ему.

«Мать знала, почему стоит говорить, будто он мертв», – с горечью думал Филипп. Он сжег бумажку с номером его телефона. Это было глупо, в конце концов, он знал имя своего отца и мог отыскать его телефон в справочнике. Но дело было не в этом. Отец умер, восстал из мертвых и умер окончательно. Всю свою жизнь Филипп как-то справлялся без отца. Теперь он стал совершеннолетним и уж точно без него обойдется. Состояние матери, выплаты по сиротству и алименты – на жизнь ему хватит. Он выучился на программиста и открыл собственную фирму. На выходные Филипп часто ездил к дедушке и бабушке, а иногда – к тетке. Они жили в Пасинге. Потом он познакомился с Вивиан и влюбился. Нанял Жасмин секретаршей. А затем…

– Ну да, – пробормотал Филипп.

Он стоял у лавки, делая упражнения на растяжку. Покачался с пятки на носок. И побежал дальше. Но уже через пару метров Филипп сдался. По тропинке перед ним шла большая семья турков. К тому же он потел, как лошадь. Нужно скорее пойти домой. Выпить воды. Принять душ. А потом? Вот гадство, и почему Марселю вздумалось именно сейчас ехать в горы с новой подружкой? Они могли бы сходить в кино или в паб. Что там Марсель сказал об очередной эсэмэске? «Если бы этот тип прислал сообщение чуть раньше, нам не пришлось бы валять дурака перед той красоткой». Да, после этой эсэмэски версия с Жасмин отпадала, это уж точно. Но кто присылает эти сообщения? Было ясно, что шлет их один и тот же человек.

– Придурок какой-то, – пробормотал Филипп, выходя из парка. – Придурок, которому кто-то дал не тот номер.

Он двинулся по Остервальдштрассе. «А как же потоп в квартире?» – вспомнились ему слова Марселя. «Думаешь, тот придурок неправильно записал чей-то номер, а потом по ошибке вломился в твою квартиру? Чепуха какая-то. Ты сам-то в это веришь?»

Безусловно, Филипп в это не верил. Он опять почувствовал, как в нем нарастает ярость. Он злился на Вивиан за то, что она уехала, не предупредив его. На Марселя, бросившего его на произвол судьбы. На отца, который так и не связался с ним. Филипп старался думать об отце как можно меньше, но эти сообщения не оставляли ему другого выхода.

– Да пошли вы все! – Филипп пнул мусорный бак.

Металлическая крышка бака загрохотала, и в доме напротив тут же открылось окно. Какая-то старушка с упреком уставилась на Филиппа. Он выразительно поднял средний палец и пошел дальше. Хорошо, что Вивиан этого не видела.

На следующий день госпожа Клопп уже ждала его в коридоре офиса.

– Только что звонили из полиции, – заговорщически прошептала она. А ведь кроме них двоих в офисе никого не было. – Просили срочно перезвонить.

Она сунула ему в руку бумажку. «Старший комиссар Беккер. Полиция Дюссельдорфа».

– Дюссельдорф? – удивился он.

– Да. – Госпожа Клопп все еще шептала.

На ее лице отражалось жгучее любопытство, но она не решилась расспрашивать Филиппа. Да ему и нечего было ей ответить.

Взяв бумажку, Филипп прошел в свой кабинет и закрыл за собой дверь. Он совершенно спокойно взял трубку и набрал номер. На самом деле он дрожал, но дрожь сотрясала глубины его сознания, словно цунами, зарождающееся под поверхностью вод, чтобы затем вырваться наружу.

– Речь идет о вашем отце, – заявил старший комиссар Беккер и замолчал.

Может быть, он ждал, что Филипп вскрикнет. Или бросит трубку. Или начнет его расспрашивать. Но Филипп молчал, ожидая продолжения.

– Он пропал.

Филипп кашлянул.

– Я не знаком со своим отцом, – сказал он. – Никогда с ним не встречался.

– Это мне известно, – подтвердил старший комиссар. – Но нам нужно задать вам несколько вопросов. Таков порядок.

«Эсэмэски, – подумал Филипп. – Значит, все это было неспроста. И еще не закончилось. Все только начинается».