– Тогда идем на риск, и ты переключаешь на меня. Если что, у меня есть запись голоса Рихтера. – Айзея положил белый телефон в карман и улыбнулся Летти. – Ты, девочка, показала высший класс.

– Рада, что все срослось.

– Сейчас ты назад, в «Палаццо»?

– Вроде, план такой.

– Я тебя провожу.

В коридоре Айзея остановил ее.

– Мое предложение – иди к себе в номер, отоспись. Вся эта свистопляска может начаться с петухами.

– Остальная твоя команда в городе?

– Все ждут команды. Как только узнаем номер комнаты в отеле, мы готовы действовать. Что-то не так?

– Все так.

– Хочешь выйти из игры сейчас – нет проблем. Отстегиваю тебе за работу двести пятьдесят, и ты свободна – гуляй и веселись. Никаких тебе страшилок.

Соблазнительно.

Но на самом деле она не хочет, чтобы сейчас все и закончилось.

– Я же сказала, Айзи, я с вами до конца.

– Молодец.

– А Марк? Он…

– Марк работает по найму. Заодно он наш водитель; знает ровно настолько, сколько надо, чтобы сделать свою работу – не больше. В доле ты, я, Джеррод и Стю. Куш делится на четверых.

Летти пошла к лифтам.

– Сделай лицо, с каким выходишь на охоту, детка! – крикнул Айзея ей вслед.

* * *

Она прошла через вестибюль «Палаццо» – под стеклянным куполом, мимо двухъярусного фонтана.

Кайф от кражи телефона Рихтера постепенно улетучивался.

На его место внедрялся страх.

Никаких планов дальше кражи она не строила. Даже не пыталась сжиться с мыслью о том, что Айзея и его дружки собрались тягаться с вооруженной до зубов службой безопасности казино. А уж о своем участии в этом уравнении не думала вообще.

Впереди, обхватив голову руками, на скамье сидел человек.

Летти узнала его по волосам – аккуратно уложенная каштановая копна с легкой сединой. Эту голову она отличила бы от сотни других.

Она остановилась и спросила:

– Кристиан?

Ее куратор взглянул на нее – от него разило алкоголем, глаза красные и вспухшие от слез. На нем была помятая спортивная куртка, брюки защитного цвета – похоже, он в них спал.

– Летти? – произнес Кристиан.

– Что вы здесь делаете? – спросила она.

Он протер глаза и сказал:

– Провожу не самый лучший день в жизни.

– Давайте провожу вас до номера.

– Вы замечали, что в гостиничном номере окна не открываются? Почему? Откуда они знают, что я готов выброситься?

– Это вы серьезно? Какое «выброситься», Кристиан? Пойдем. – Летти взяла его за руку. – Идем наверх. Будете сидеть тут в таком состоянии – вас точно вышвырнут.

Она помогла ему подняться.

Они потащились к лифтам.

– Это совсем не обязательно, – сказал Кристиан. – Люди теперь друг другу не помогают.

Они поднялись на тридцать первый этаж. В лифте они были вдвоем.

Кристиан горько засмеялся.

– Я четко сказал себе – черное, – сказал он. – Всю дорогу, пока ехал сюда, говорил себе – черное.

– Вы про что?

– А в последнюю минуту взял и передумал. Поставил на красное. И, понятное дело, шарик остановился на черном.

– Я не совсем…

– Я сегодня утром слегка проигрался.

– В рулетку?

– Красное или черное. Красное или черное. Красное или черное.

– Сколько вы потеряли?

– Всё.

– Вы поставили на кон все ваши сбережения?

– Прежде чем ехать сюда, я продал дом. Обналичил все мои активы. Снял деньги со всех счетов. Двести восемьдесят пять тысяч долларов.

– Зачем?

Лифт остановился.

Двери открылись.

В коридоре Кристиан сказал:

– Потому что я уже потерял все остальное.

Летти схватила его за руку.

– Кристиан, посмотрите на меня. О чем вы говорите? Что случилось?

– Жена. Дочь.

– Они от вас ушли?

– Их убили.

– Когда?

– Три месяца назад.

– Три месяца? То есть когда вы вели со мной спасительные беседы, вам приходилось бороться с этим? И вы даже ни разу…

– Это ведь не ваша проблема, Летти. Кабинет есть кабинет. Да и сейчас ни к чему.

– Автокатастрофа?

– Да.

Они шли дальше.

– Меня волнуют даже не деньги, – сказал Кристиан, повернувшись к стене, потом прижался к ней спиной. – Я ждал знака.

– Какого знака?

– С вами бывало, когда кажется, что всё против вас? И у вас нет ни одного шанса победить систему? Я думал, что, если я поставлю на черное и выпадет черное, это будет значить, что кое-что может измениться. Что пройден какой-то важный поворот. И не надо будет жить тем, чем я живу сейчас.

Куратор схватил ее руки и чуть вывернул их.

Открылись ее кисти.

Он провел пальцем по шрамам.

Автографы самоубийцы.

– На это потребовалось много мужества.

– Какое мужество? Это трусость. Вы это серьезно?

– Какая у вас была самая нижняя точка, Летти? Мне кажется, на наших сессиях мы об этом не говорили.

– Давайте я отвезу вас в ваш номер.

Кристиан сполз на пол.

– Скажите, прошу вас.

– Когда суд решил забрать у меня сына. Лишить родительских прав. Ночь, когда было принято это решение… – Она подняла кисти рук. – Три бутылки мерло и опасная бритва.

– Моя жизнь окончена, – сказал Кристиан.

– Но она все еще ваша.

– Она мне не нужна.

Летти присела рядом с ним.

– Ты как будто в тоннеле, – сказала она. – Темно, света в конце не видно, и думаешь, что так будет всегда. – Кристиан взглянул на нее, на его глаза снова навернулись слезы. – Но если делать один шажок за другим…

– Даже когда жизнь схватила тебя за горло?

– Тогда тем более. И вдруг в какой-то день вдали забрезжит искорка света. И потихонечку она становится все больше. И у тебя вдруг возникает чувство, что ты идешь к какой-то цели. Уходишь от боли и страданий, которые причинило тебе прошлое.

– И что происходит, когда, в конце концов, выберешься на свет?