— Нет.

— А почему? Разве не хотелось завести семью?

— В жизни не всегда все идет, как хочется, — Корд поправил кочергой полено.

Эри села.

— Почему вы так говорите? Неужели среди всех этих женщин не нашлось той, которую полюбили?

Корд посмотрел на нее ласково сверху вниз и спросил:

— Ты знаешь, что такое любовь, девочка?

— Ну, это когда ради него пойдешь на край света, а он ради тебя. И все равно, что говорят другие.

— Или ночью полезешь к ней в окно, рискуя свернуть шею, — добавил, улыбаясь, Корд. — Но это по молодости, а со временем понимаешь, что любить — значит, прежде всего, желать другому жизни. Лучшей, счастливой и, может статься, даже без тебя.

— Как это? — не поняла Эри.

— Вот ты хочешь, чтобы он пошел за тобой на край света, да? А если ему будет плохо, больно, тяжело? Если по пути к тебе он едва не погибнет? Все равно хочешь?

— Не хочу, но если по-другому не быть вместе… И я ведь пойду навстречу.

— Забавно, — усмехнулся Корд, — как все мечтают о любви на краю света, но не могут уживаться дома… Вот представь, девочка, что ему без тебя будет лучше. Все равно пойдешь?

— То есть, если он меня не любит? — переспросила Эри. — Не знаю даже… Может, и не пойду… Правда, если он в опасности…

Она задумалась.

— Ладно, — перевел тему Корд. — Раз уж ты почти на ногах — иди резать овощи.

* * *

Ночью пошел дождь.

Эри открыла глаза. В очаге тлели угли. Красноватые блики играли на полу, словно исполняя таинственный танец. Корд спал на шкурах, положив под голову руку. Грубое лицо со шрамами казалось умиротворенным и немного грустным.

Анжела говорила, что во сне человек становится таким, каков есть на самом деле. Может, он скучает по кому-то? Устал от одиночества? Или не может простить себя за что-то?

Кутаясь в одеяло, Эри сползла с кровати и села перед очагом. Обхватив колени руками, она смотрела, как вспыхивают и гаснут угольки.

Куини больше нет, а не умчись они в ночь из Ланкаса — была бы. Может, вообще не стоило уходить из Шадер? Кто знает, вдруг удалось бы как-то примириться — если не с Дианкой, так с другими? Не все же одинаковые. И даже если бы ничего не вышло, жила бы одна в избушке. Зато не было бы доноса Елены, Охотников и ссоры с Наштой, и Фридлин бы сейчас спал дома, а Куини в стойле.

Правда, тогда бы она не встретила Корда. Самого умного, интересного и доброго мужчину из всех. Только почему-то одинокого.

Утром они перетащили останки Куини к озеру. Эри смотрела, как уверенно Корд работал лопатой, как лошадь сливалась с мокрой землей.

— Не грусти, девочка, — сказал он, опираясь на черенок. — Все когда-нибудь умирают.

— Это я виновата, — покачала головой Эри. — Если бы не сбежала вот так в ночь…

— Все поступки имеют последствия, — ответил Корд. — Об этом надо помнить, чтобы от твоих решений впоследствии не погибли люди.

Казалось, он говорил сейчас не о ней.

— У вас так было? — осторожно спросила она.

— К сожалению… — он посмотрел на увязшие в грязи ботинки и, к удивлению Эри, продолжил: — Во время войны я служил в разведке. У меня был отряд — восемь отличных парней. Мы должны были проникнуть в лагерь эльфов, подслушать планы командиров и в идеале выкрасть карты. Без крови и шума. Я отвечал за то, как расставить людей и в какое время действовать. Казалось, что все предусмотрено, но я ошибся. Нас ждали. Парней убили сразу. Меня долго пытали, пока не удалось бежать. Хотя это, конечно, громко сказано. Я сильно хромал, едва не полз. В лохмотьях, окровавленный. И знаешь, там был один солдат. Молодой такой эльф. Он видел, даже лук натянул, и мы смотрели друг другу в глаза, будто целую вечность. Он так и не выстрелил, и я ушел.

— Почему он отпустил вас? — спросила Эри.

— Много лет хотел задать ему этот вопрос, — Корд на секунду улыбнулся и снова помрачнел. — Гибели отряда я так себе и не простил. Сначала думал, что нас предали. Искал крота. Но только убедился, что на всякую силу всегда найдется другая сила. У эльфов тоже есть разведка.

— А что было дальше?

— А дальше мы пойдем обедать, — он закинул лопату на плечо.

Эри кивнула. Сколько же он пережил! Вот значит, откуда эти шрамы. Поэтому знает о шпионских татуировках за ухом и, возможно, благодаря тому эльфу тепло отнесся к ней. Только вот…

— Корд, — спросила Эри, нагоняя его. — А я очень похожа на эльфа?

— А сама кем себя считаешь?

— Человеком.

— Значит, пока не похожа.

— Пока? — переспросила Эри.

— Ну, ка-ак знать, — растянул Корд, насмешливо глядя на нее. — Вдруг однажды захочется стать эльфом.

— Не, — она наморщила нос. Такого не будет.

После обеда Корд занялся оружием и ловушками. Они сидели на шкуре у камина. Точильный камень свистел о лезвие тесака.

Эри вытянула босые ноги к огню и наблюдала.

— О чем задумалась? — спросил Корд.

— О вашей истории… И чего стоят мои переживания по сравнению с таким…

Он отложил тесак и придвинулся ближе.

— Раз что-то гложет, надо разбираться. Думать. Не заталкивать в себя, даже если это мелочь. Буря ведь тоже из снежинок состоит.

— Пожалуй, — согласилась Эри, пошевелив пальчиками.

Вот так сидеть бы у огня, греть мокрые ступни, и чтобы никуда не надо было ехать.

— Так что? — Корд легонько толкнул ее плечом. — Рассказывай.

Эри задумчиво посмотрела вниз.

А с чего начать? С Нашты и Тирка? Жизни в таверне? Мятежа? Магии? Фридлина? Или с плаката у входа? Столько всего произошло.

— Давай с Охотников, — подсказал Корд, словно читая мысли. — Тебя раскрыли?

Она мотнула головой.

— Но в первый же вечер чуть не убили.

— Хм, значит, все-таки мятеж… — проговорил Корд, когда Эри закончила рассказывать. — Ланкас ведь не совсем обычный город. Ты знаешь эту историю? Нет? Покойный король Крендимиолд развязал войну с Ренордом, надеясь оттеснить эльфов к востоку, а