Но почему о таком важном историческом событии сохранилось всего десять фотографий?

Их сделал Роберт Капа.

Военный фотограф и участник первой волны десанта.

Их судно пришвартовалось в 100 ярдах от берега.

Не успели спустить трап, как начался обстрел.

Люди попрыгали в воду и стали вброд добираться до суши.

Капа задержался на трапе, чтобы сделать фотографии.

Боцман подумал, что он струсил, и пинком под зад сбросил его в ледяную воду.

Чтобы поскорее убраться из этого ада.

Капа поплыл.

Но тяжелое солдатское снаряжение и огромные волны затрудняли движение.

Это напоминало сон, когда ты хочешь бежать, а ноги словно налились свинцом.

И все это под градом вражеских пуль.

Солдаты пытались укрыться от них за оборонительными сооружениями.

Капа направился к ближайшему стальному ежу, напоминающему огромную букву «Х».

И добравшись до него, стал фотографировать.

Солдат, прячущихся за укрытиями.

Пробирающихся по пояс в воде.

Убитых, раненых, стреляющих, бегущих.

Все, что мог запечатлеть.

В это время прибыл очередной эшелон десанта.

Капа подбежал к трапу судна и прокричал, что он военный фотограф и ему нужно вернуться обратно, чтобы сделать репортаж.

Так ему удалось выбраться из сектора вторжения Омаха Бич живым.

С тремя рулонами пленки, сделав 108 кадров величайшего в мире вторжения.

Вернувшись в Лондон, он отдал пленку в редакцию журнала LIFE.

Где 15-летний помощник лаборанта ее перегрел.

И почти всю испортил.

Из 108 кадров удалось спасти только десять.

Только представьте.

90 процентов ваших трудов пропало.

Вы рисковали своей жизнью в главном военном сражении.

Сотни кораблей, тысячи самолетов, десятки тысяч людей.

Грандиозное, решающее столкновение.

И вы в самом центре событий вместе со своей камерой.

Такая возможность выпадает только раз в жизни.

Каждый кадр стоит вам неимоверных усилий.

Вокруг вас гибнут тысячи людей, но вы не думаете об опасности.

И все это было зря.

Что делать?

И что вообще можно сделать?

Вы не можете продублировать съемку.

Вы не можете повторить «День Д».

Вот в чем дело.

Почти вся ваша работа, ради которой вы рисковали жизнью, пошла насмарку.

Я думаю, об этом стоит помнить.

Когда мы теряем рекламу, потому что ее «зарубают» плановики.

Или потому что аккаунт-менеджер не может ее продать.

Или потому что клиент не хочет ее покупать.

Или потому что Clearcast[19] отклоняет сценарий.

И в любой другой подобной ситуации.

Когда я поступил в школу искусств в Бруклине, то стал искать напарника для съема жилья.

Один парень оказался бодибилдером с внушительными бицепсами.

Ему было под 30, и тогда мне казалось, что это слишком много.

Он сказал, что он гей, и спросил, как я к этому отношусь.

Я ответил, что никак.

Потом он рассказал мне, что по выходным устраивает «хали-гали» натуралам.

Я спросил, что это такое.

Он объяснил, что они вместе с другом, тоже геем, но намного младше его, курсируют по барам, где его друг ведет себя откровенно вызывающе.

А он ждет его снаружи.

Через какое-то время к малолетке начинают приставать.

Обзывая его педиком и пытаясь устроить разборки.

Когда его выталкивают на улицу, чтобы избить, там их поджидает этот парень.

И вышибает из них дух.

Охотно верю.

Он сказал, что на самом деле был бисексуалом.

И что в общей сложности у него было около 500 женщин и 1500 мужчин.

Тоже охотно верю.

Я не стал снимать с ним квартиру.

Но так или иначе, наше знакомство оказалось полезным, потому что он выдал мне очень интересную информацию.

Что наша студенческая столовая была крупнейшей «съемочной площадкой» в Нью-Йорке.

Дело в том, что одним из предметов, которые мы изучали, была психология.

И по ней нужно было писать курсовую.

То есть выбирать тему.

Проводить опросы, систематизировать результаты, делать выводы.

В общем, целое исследование.

Для творческого человека – занятие достаточно скучное.

Если не найти интересную и провокационную тему.

Теперь я знал, что в нашей столовой полно геев.

И сформулировал тему своей работы примерно так:

«Гей: природа или прихоть?»

У меня было море потенциальных респондентов.

Я расспрашивал их о детстве, о том, когда они узнали о своей нетрадиционной ориентации, о моделях поведения и т. п.

И вот что меня удивило.

Большинство этих ребят долгое время отрицали свои наклонности.

Вступали в половые отношения с женщинами.

Пока не перестали сопротивляться природе и не признались себе в том, что они геи.

С тех пор меня всегда интересовала тема отрицания.

Попытка силой навязать себе какой-нибудь образ.

Невзирая на факты.

В молодости я отрицал рекламу.

Считал ее средством оболванивания доверчивых масс.

И хотел заниматься чем-нибудь более благородным.

Например, вступить в «Корпус мира» и помогать развивающимся странам.

Но факты свидетельствовали о том, что я силен в рекламе.

Я пытался их опровергнуть.

Несколько лет наступал себе на горло.

Но наконец сдался.

И признался себе в том, что люблю рекламу.

Когда мы открыто что-то признаем, то высвобождаем ту энергию, которую тратили на отрицание и притворство.