– И?.. – стал помогать Калуга. – Вот пошли они внутрь…

– Поодиночке, – кивнул краевец. – И парами. Чтоб не спалиться.

– Ага, чтобы охрана на воротах ничего не заподозрила. Молодец, душевно излагаешь. И как дальше?..

– Дальше мы ждем. Вдруг там взрыв, они наружу.

– Через ворота? – уточнил я, возвращаясь.

– Не, сбоку. Подорвали там. У Зверовода динамит был. Наружу и бегом. Кричат: ходу! А следом местные пацаны… ну, со стволами… эти…

– Бойцы Чумака, – помог я.

– Ага. Там их прозвали полицаями. Так они за нами, а мы от них. У нас трое раненых, а двоих они вообще положили.

– Так, ладно, – я побарабанил пальцами по прикладу «Карбайна», размышляя. – Птаха говорил, что Катя эта работает в каком-то, что ли, госпитале…

– Больничка. Не работает – хозяйка. Ну, и работает, наверное.

– То есть сама содержит… любопытно. А где этот госпиталь точно находится, как охраняется, ты в курсе?

Он ничего не ответил, только задвигалась быстрее челюсть. Я поглядел в сторону капота – Выдра, выпрямившись над откинутой крышкой, смотрел на нас и слушал, но когда я повернул к нему голову, снова нагнулся. Ох, создаст он скоро проблемы… Ладно, решаем вопросы по мере их поступления.

Поняв, что больше от Лютика ничего интересного не добьемся, мы с Калугой переглянулись. Он кивнул, и я сказал:

– Ну, значит, мы пошли, а вы ждите нас здесь и будьте наготове. Может, вернемся тихо, а может, с большим шумом, так что не спать.

* * *

Я выглянул над зарослями, прищурился. Близилась ночь, солнце ушло за горизонт. На воротах Чума горели синим два газовых фонаря, да и на стене, сложенной из бревен, камней и листов железа, тоже светились огни.

– Вот тебе и пожалуйста, – растерянно пробормотал Калуга, почесывая подбородок. – И куда нам теперь?

– Куда – ясно, – ответил я. – Нам нужно внутрь. Но вот как нам туда… Вот этого и я пока что не понимаю.

– М-да, уж проблема так проблема, чувачелло.

Холм был здоровенный – маленькая гора, а не холм, – опоясан стеной в два человеческих роста и увенчан толстой загогулиной, то есть остатком ствола того дерева-мутанта, в результате которого и возник Чум. Ворота – прямо перед нами, а в стене сбоку пролом, который заделывала бригада рабочих. Оттуда долетали голоса, стук и лязг.

Вокруг стены был неглубокий ров. Я читал, когда-то давно города окружали рвом с водой, но в этом воды не было. Вместо нее там какой-то гений стратегии приказал разбросать всякий мусор: осколки бетона с торчащей арматурой, всякие опасные, острые железячки, по-моему, еще и стекло – такое впечатление, будто сюда привезли несколько десятков ящиков с битым стеклом и щедро рассыпали вокруг стены.

– Оборона у них продумана, – заметил Калуга. – Даже если людей, чтобы рассредоточить по всему периметру, не хватает, все равно с наскока к стене не подберешься, увязнешь в этом рву. Пока будешь через него пробираться да мусором хрустеть, тебя услышат и заметят… В общем, толково. Если, конечно, у нападающих нет тяжелого вооружения, чтобы просто вынести ворота. Парочка гранатометов…

– У нас – нет, – отрезал я. – Вопрос в другом: почему они никого не пускают внутрь?

– Это ты у них спрашивай, не у меня, – хмыкнул он.

Ворота Чума были закрыты. Большая железная дверь в створке ворот – тоже. Над воротами из-за решетки выглядывали два охранника, а еще торчал пулеметный ствол. Перед воротами ров пересекала земляная насыпь, там стояли три телеги с мешками, легковой автомобиль со срезанной кабиной, заполненный ящиками, и черный мотоцикл с рогами, торчащими над багажником. На мотоцикле восседал байкер-бородач, весь в черной коже, его шлем висел на одном роге, а к другому был прикручен флажок с черепом и костями. Люди перед воротами гомонили, поругивались, кто-то спорил, ржала лошадь.

– Это торговцы, – объявил Калуга. – Торговцы и просто бродяги. Кочевник вон на байке… Приехали по делам или остановиться на ночлег в безопасном месте, а внутрь не пускают. Почему?

Я показал стволом «Карбайна» на пролом в стене:

– Вон.

Болотный охотник кивнул:

– Ну да, там мы видим подарочек, оставшийся от волков Зверовода. Малой говорил, они прорывались обратно со взрывом, у Зверовода был динамит. То есть вошли тихо-мирно, а вышли громко и… Тринадцать гребаных мутантов, понял, ты прав. Люди Чумака заперли Чум из-за наскока лесных волков.

– Конечно. Смотри, – я принялся загибать пальцы. – Первое: у Чума с Краем было что-то вроде нейтралитета. Каждый сам по себе, интересы не пересекаются. Два: чтоб подмять Край, у Чумака не хватит силы, да и зачем? Прибыли, может, особо и нет, а серьезно враждовать на ровном месте – только вредить бизнесу. А он, как я понял из твоего рассказа, бизнесмен.

– Сволочь он, тиран и деспот, – поправил Калуга, – но и бизнесмен тоже. Ладно, не продолжай, все понятно. Нападения краевцев никто не ожидал, чумаки всполошились, Чум перешел на военное положение. Наверное, сейчас местные старшины сидят, чешут репы: что это было? Чем вызвано? Небось и за Чумаком уже послали.

– А он здесь не живет? – уточнил я.

– Насколько знаю, редко показывается, в основном торчит на своей ферме, рабов кнутом стегает. Ладно, брат, ситуацию прояснили, вопрос простой: че дальше? Я вот пока не вижу, как нам попасть внутрь. Возвращаемся? Так тебе ж нельзя терять время.

Мы оглянулись на группу деревьев, видневшуюся примерно в полукилометре от стены. И метрах в ста от идущей к Чуму дороги. За деревьями стоял грузовик Механика, там нас ждали два краевца. Я приложил ладонь к диафрагме, немного помял ее, опустил руку ниже, щупая живот, потом выше – к груди. Что-то у меня в животе поселилось. Будто змея внутрь залезла. Свернулась тугими кольцами и шевелится, стараясь распрямиться. Горячая, от нее по телу расходится тепло, которое постепенно становится все сильнее. Чепуха, нет на самом деле никакой змеи… но тепло есть. Идет волнами от желудка. Неприятное такое, болезненное. Выражение лица у меня, наверное, от этих мыслей стало особенное, потому что Калуга поглядел с тревогой. Пожевав губами, я сплюнул в траву и сказал:

– Нельзя возвращаться. Выдра ведь прав: у меня не так много времени. Если, конечно, этот гаденыш Птаха не соврал. Но он вроде специально рассчитал дозу, влил в меня столько, чтобы подействовало через двое суток.

– Да оно, судя по твоей задумчивой роже, уже действует. Ладно, я понял: отступать некуда, позади – Край. Подойдем ближе к воротам, мы ж нормальные бродяги, в своем праве сунуться туда. Проясним обстановочку.

Толпа перед воротами встретила нас недовольным гомоном и толкотней. Пока шли, подъехала еще одна телега, запряженная пятнистым ослом, а следом показался байк, на котором восседал худой кочевник, весь в рыжей коже и с пропитанным смолой волосяным гребнем на голове. Ревя мотором, он обогнал телегу и резко затормозил возле бородатого собрата в черном. Мы как раз подошли к насыпи. Кочевники заговорили, рыжий спрашивал, черный коротко отвечал. Он реагировал на происходящее меланхолично, а вот рыжий оказался суетлив – поставив байк, стал протискиваться к воротам, бесцеремонно расталкивая бродяг и фермеров с корзинами, прикрикнул на кого-то, кому-то дал в ухо. Добравшись до цели, заколотил в железную дверь. На боку его висела здоровенная деревянная кобура, из которой торчала пистолетная рукоять непривычной формы. Мы с Калугой прошли немного по краю насыпи и остановились, наблюдая.