– Здесь ничего нет, – пробормотала она. – Ничего хоть немного подозрительного!

В замочной скважине снова заскрежетало. Маккензи дернула Аву за край свитера и утянула под письменный стол как раз в тот миг, когда дверь распахнулась.

На пороге стоял Рэнди, хипповатый школьный уборщик. Склонив голову набок, он оглядывался так, будто почувствовал чужое присутствие.

Мак сжала губы, боясь дышать. Сердце бешено колотилось в груди. Что он здесь делает в такое время? Если Рэнди застукает их здесь, за обыскиванием учительского кабинета, он непременно расскажет Грейнджеру. А Грейнджер побежит в полицию.

Рэнди медленно обошел кабинет. Его шаги грохотали по полу. Свист оборвался. Мак не видела его, но чувствовала, что он стоит в дверях. Она зажмурилась, пытаясь не шевелиться. Ава вцепилась в ее руку. Холодея от ужаса, Мак услышала, как Рэнди шумно втянул носом воздух. А потом выдохнул.

Мак почувствовала, как он развернулся, потом снова раздались шаги. Послышалось металлическое бряканье урны – Рэнди опрокидывал ее в большой бак, который таскал за собой по всей школе. Через несколько секунд шаги возобновились, потом дверь захлопнулась.

Мак медленно встала и выглянула в пустую аудиторию. Убедившись, что все спокойно, она бросилась к двери, торопясь как можно скорее унести отсюда ноги. Они едва не попались – едва-едва! Учитывая, что они и так на подозрении у полиции, один неверный шаг мог погубить все, ради чего они так долго и тяжело трудились – выпуск из школы, поступление в университет, в Джульярд! Один неверный шаг, и их идеальным жизням придет конец.

Утром в субботу Паркер, сцепив руки на коленях, сидела в кабинете Элиота. В комнате слабо пахло коричными ароматическими палочками, из колонок негромко звучала мелодия в стиле нью-эйдж, перенасыщенная звяканьем ловушки для ветра и завыванием диджериду. Психотерапевт улыбнулся Паркер.

– Ну, – спросил он. – Как прошла неделя?

– Тяжеловато, – призналась Паркер.

– Можешь сказать, почему?

Паркер зажмурилась.

– В школе полно полицейских. Это просто жуть какая-то.

– Они с тобой разговаривали?

Она напряглась.

– С чего бы им со мной разговаривать?

Элиот вскинул руки вверх.

– Я просто подумал, что полицейские в таких случаях опрашивают всех подряд.

Паркер тряхнула головой, чтобы волосы упали на ее изуродованное лицо, скривила губы. «Давай, идиотка, – зло подумала она. – Давай, выстави себя подозреваемой номер один! Может, просто сразу признаешься в том, что сделала?»

Она откашлялась. Элиот терпеливо ждал, сидя напротив… Ей уже стало казаться, что она может рассказать ему все. Паркер нужно было кому-нибудь выговориться, и ей хотелось, чтобы этим человеком был Элиот. Но потом она вспомнила о других девочках. Они поклялись хранить тайну.

– Да, полицейские со мной разговаривали, – выдавила она.

Элиот переплел пальцы.

– Они спрашивали тебя о твоих отношениях с Ноланом?

Паркер дернула плечом.

– Вообще-то, нет. – Тот детектив перечислил предполагаемые мотивы каждой из девочек, но на Паркер даже не взглянул. – Может быть, он меня пожалел, – прошептала она. Петерс помнил ее по делу отца.

Элиот положил ногу на ногу и наклонился вперед.

– А ты хотела, чтобы тебя спросили о Нолане?

– Нет, – выпалила Паркер. Потом взглянула на потолок. – Может быть.

– Потому что ты хочешь, чтобы они узнали о том, что он сделал? О том, что он тоже причастен?

Паркер покосилась на него. Глаза защипало от слез при мысли о том, что Нолан даже не взглянул на нее, когда она вышла из больницы и вернулась в школу.

– Мне бы хватило, если бы он просто попросил прощения, – призналась она. – Мы бы все равно не остались друзьями, но так я смогла бы все забыть.

Элиот задумчиво кивнул.

– Ты когда-нибудь думала о том, чтобы простить Нолана?

Паркер скривилась.

– Я не смогу.

– Выслушай меня, Паркер. То, что случилось – уже случилось, этого не изменить. Твой отец в тюрьме, Нолан мертв. Но ты должна найти в себе силы идти дальше.

Паркер склонила голову набок.

– И как же мне это сделать?

Элиот встал и протянул ей руку.

– Как насчет небольшой экскурсии?

– Разве у вас нет следующего приема?

– Ты у меня сегодня последняя, Паркер Дюваль. Так что я от тебя не отстану.

Он провел ее по серому ковролину коридора, открыл тяжелую дверь на парковку. Велосипед Паркер был пристегнут цепью к стойке, но Элиот прошел мимо него к серебристой машине, на заднем бампере которой красовались наклейки спонсоров автогонок.

– Давай прокатимся, – сказал он, открывая для Паркер пассажирскую дверь.

– Л-ладно, – ответила она, но ее сердце тревожно забилось. До сих пор она видела Элиота только в безопасной обстановке его кабинета. Поехать с ним куда-то – это совершенно другое дело, к этому она не готова. Но Паркер доверяла Элиоту.

Он сел за руль, завел двигатель. Через секунду в динамиках заиграла какая-то энергичная песня в стиле хард-рок в исполнении группы, которую Паркер никогда не слышала. Элиот убавил звук и смущенно улыбнулся Паркер.

– Извини.

– Хорошая песня, – ответила она, на мгновение откинув волосы с лица. Поймав свое отражение в боковом зеркале, Паркер чуть не ахнула. С этого ракурса и в этом освещении она выглядела почти… нормальной. Шрамов почти не было видно.

Элиот вырулил на главную дорогу, подъемы чередовались со спусками, и проехал еще несколько миль. Они миновали главную площадь со всеми ее магазинами, несколько жилищных комплексов, среднюю школу, улицу, на которой жил Нолан и которую Паркер когда-то знала, как свои пять пальцев. Она посмотрела в окно, потом снова взглянула на Элиота.

– Хм… И все-таки, куда мы едем?

Сначала она думала, что они остановятся перед домом Нолана, и Элиот предложит ей попрощаться с бывшим одноклассником, стоя на его лужайке, или что-то типа того.

– Увидишь, – ответил Элиот и надавил на газ.

Паркер пожала плечами. Может, они так и будут ехать до самого моря. Прочь от всей ее прошлой жизни.

Но вот Элиот сбросил скорость, притормозил. Паркер помрачнела, увидев пологие зеленые холмы и кованые ворота слева. Над воротами виднелась надпись: «Кладбище Макаллистер».

Сердце у нее замерло.

Элиот въехал на парковку и выключил двигатель. Он вышел из машины, обошел ее кругом и открыл дверь Паркер.