Теперь мы попробовали новую тактику освобождения из сетей. Эта процедура требовала полного хода вперед, осторожного продува, затем полного назад. Идея заключалась в том, что лодка растянет сеть и таким образом получит некоторую свободу движения, оберегая винт при выпутывании из сети. В течение следующих трех четвертей часа «Х-7» попадала в сети несколько раз, воздух в последнем баллоне подходил к концу и надо было включать компрессор.

В 7.40 мы вновь прошли над сетью по поверхности между буями. В это время я не смотрел на «Тирпиц», поскольку новый метод преодоления преград поглощал внимание целиком. Конечно, мы были слишком близко для орудийного огня, но пули из пулеметов градом стучали по корпусу. Сразу после прохождения сети все балластные цистерны были заполнены и мы легли на дно на глубине 120 футов. Вновь заработал компрессор, и мы попытались подняться на поверхность или хотя бы на перископную глубину, чтобы осмотреться и решить, куда нам двигаться, надо было как можно дальше уйти от места будущего взрыва. Но, к нашему раздражению, на глубине 60 футов мы опять попали в сеть. Вскоре после этого, в 8.12, произошел мощнейший взрыв. Видимо, он вытолкнул нас из сети и выбросил на поверхность, где мы с некоторым удивлением увидели, что «Тирпиц» по-прежнему на плаву. Затем «Х-7» пошла ко дну…»

Плэйс и его экипаж осмотрели повреждения лодки. Компасы и глубиномеры вышли из строя, но корпус, казалось, был поврежден не сильно. Уиттем пришел к выводу, что управлять лодкой невозможно, но все же она потом несколько раз всплывала на поверхность. Каждый раз при этом «Тирпиц» открывал огонь, нанося корпусу новые повреждения, и в конце концов было принято решение покинуть лодку. Плэйс предпочел не использовать аппарат Дэвиса, а вывести в последний раз лодку на поверхность, потому что в противном случае пришлось бы испытать на себе мощное глубинное давление. Лодка всплыла около щита-мишени, но прежде, чем три члена экипажа смогли покинуть центральный пост, она вновь погрузилась под упорным орудийным огнем. Но до того, как она ушла вниз, Плэйс сумел выбраться сначала на кожух лодки, а затем на щит-мишень, откуда он и был снят немецким дежурным катером и принят на борт «Тирпица».

«На Годфри были чудовищные ботинки, – написал Лоример, не знавший о жертве «дяди Питера», – подводный свитер и длинные нижние штаны подводника, но брюк на нем не было. Он представлял собой бодрящее зрелище, когда стоял, дрожа, под пушками башни «У»[62].

Двумя с половиной часами позже, в 11.15, сублейтенант Боб Эйткин выплыл на поверхность, поднявшись из затонувшей лодки с помощью аппарата Дэвиса. Пять его коллег оказали ему теплый прием, а немцы снабдили большим количеством кофе и шнапса.

Он пережил очень нелегкие два часа и сорок минут. Когда лодка пошла на свое последнее погружение, он услышал голос шкипера: «Эй, скорее за Плэйсом!» Через минуту они были на дне. К счастью, люк был закрыт вовремя, и лодка осталась более или менее сухой, и никакой паники не возникло. Билл Уиттем позаботился о приборах Дэвиса, достав их из хранилища, и стал готовиться к затоплению лодки. Будучи водолазом, Эйткин взялся за подготовку двух своих товарищей к эвакуации. Он вспоминал, что его не покидало чувство абсолютной уверенности в себе. «Я долго тренировался у Чедвика, – говорил он впоследствии, – он заставил нас понять, что давление на ста двадцати футах – не пустяк».

Для выхода решено было использовать оба люка. Уиттему и Уитли предоставлялось каждому по люку, а сам Эйткин использует тот, какой раньше освободится. Однако, когда они стали примериваться, чтобы подобрать для этого маневра подходящее положение, выяснилось, что, имея на себе прибор Дэвиса, невозможно протолкнуться без помощи друг друга. Тогда Эйткину оставалось выйти первым через люк в отсеке «W & D». Затопление лодки оказалось очень медленным процессом, слишком медленным, по их мнению, и они обсуждали, как бы его ускорить. Вода была очень холодная, и холод поднимался от щиколоток к коленям, бедрам и дальше к животу. К сожалению, имеющиеся между отсеками клапаны, как оказалось, заело и это делало невозможным поступление воды. Им оставалось только ждать и держаться. В свое время, как и следовало ожидать, вода дошла до электросети. Что-то перегорело, лодка заполнилась парами, и троим подводникам пришлось начать вдыхать спасительный кислород.

Когда лодка, казалось, была уже полностью затоплена, Эйткин попробовал открыть передний люк, но безуспешно. При возвращении в центральный пост он увидел, что Уитли, который оставался слева от перископа и неважно выглядел после появления паров, соскользнул вниз. Думая, что, может быть, он вдохнул слишком много кислорода, Эйткин ощупал его под водой и обнаружил, что кислородный мешок был плоским, а два запасных баллона использованы. Уитли не мог выжить.

Следующим делом было нащупать в темноте, что происходит с Биллом Уиттемом. Оставив тело Уитли, Эйткин понял, что ему тоже не хватает дыхания. Его кислородный баллон также пустел. Он поспешно разбил два оксалитовых патрона, но на такой глубине их хватило бы разве что на один вдох из каждого. Тогда он понял, что и сам очень близок к смерти. Последний запас кислорода кончался, а он находился в затопленной подводной лодке на глубине сто двадцать футов с двумя людьми, возможно уже мертвыми, и с люком, который по-прежнему не открывался.

Единственное, в чем он нуждался, было дыхание, пока еще доступное его легким и поддерживающее его жизнь.

Он помнил, как прополз назад в спасательный отсек к другому люку. Затем предметы вокруг стали темнеть, пока глаза не раскрылись, и он увидел воздушные пузырьки, поднимавшиеся вокруг него, когда он открыл им путь на поверхность. Он отключился ненадолго, но в это время он сумел открыть люк и не забыл даже провести правильную подготовку аппарата Дэвиса, потому что он обнаружил, что развернул передник спасательного прибора и удерживал его перед собой, чтобы проверить заполненность.

Затем он всплыл на поверхность. Слава богу, он был жив!

Как только он был принят на борт «Тирпица» хмурым офицером, тот заставил его раздеться догола. На палубе надстройки было людно и холодно, и он рад был спуститься вниз навстречу теплому приему и горячему питью. После краткого допроса ему дали одеяло и сказали, что он может спать в гамаке. Все остальные места на правах прибывших первыми были заняты Кэмероном со своим экипажем и Плэйсом.

Таким образом, в этот день на «Тирпице» появилось шесть новоселов. Все они с грустью сожалели о том, что их было не восемь.

В 8.43 примерно в пятистах ярдах снаружи от сети была замечена третья Х-лодка. «Тирпиц» открыл огонь, он был уверен, что поразил и потопил эту лодку. Очевидно, это была «Х-5» под командованием X. Хенти-Крира[63], которую «Х-7» в последний раз видела у острова Сёрёйа накануне. О ее передвижениях ничего не известно, а из ее экипажа никто не спасся.

Плэйс был разочарован, увидев, что после взрыва «Тирпиц» по-прежнему находится на поверхности. Тому, что он не затонул, он был обязан незаконченному маневру уклонения, который был предпринят после затопления «Х-6». Он заключался в том, что, когда правая якорная цепь выбиралась, судно разворачивалось вокруг своей оси, чтобы отойти от места, где лодка пошла на дно. Запись в вахтенном журнале линкора в 8.12 гласит: «Два тяжелых последовательных взрыва с десятисекундным интервалом». Первый взрыв был напротив орудийной башни «X» в 5,8 ярда от корабля, второй – в пятидесяти – шестидесяти ярдах от носовой части и от того места, где погрузилась в последний раз «Х-6». Последний взрыв был наверняка вызван тремя зарядами, лежавшими рядом, так как и при последующем осмотре морского дна не были обнаружены ни сами заряды, ни их остатки.