— Я же говорил, ты связалась с дурной компанией...

Уже начало темнеть, когда они доехали до Монмартра. Тед оставил машину, и они неторопливо побрели по узким кривым улочкам, поднимаясь все выше и выше.

Рене шла медленно, оглядываясь по сторонам. Было очень непривычно идти вот так, просто гуляя — для удовольствия, без всякой цели и направления.

На пересечении каких-то двух улочек Тед остановился и попросил:

— Я хочу, чтобы ты увидела все сразу — так что зажмурься, и я тебя поведу.

Она послушно зажмурилась — и он повел ее, обнимая за плечи и поддерживая, чтобы она не споткнулась на булыжниках мостовой. Было очень уютно идти вот так, вслепую, чувствуя на плечах теплую тяжелую руку и зная, что если он ведет ее — то только к чему-то хорошему,

— Ну вот, теперь можешь смотреть, — сказал он, останавливаясь, и Рене открыла глаза.

Прямо из-под ног вниз уходила широкая светлая лестница. А еще дальше, до самого горизонта, расстилался Париж...

Крыши — большие и маленькие, высокие и низкие — уже начали растворяться в голубоватой вечерней дымке и казались призрачными и легкими, словно дунешь — и они взлетят. Цепочки фонарей обозначали очертания улиц, поблескивала темная вода Сены, и вдалеке были отчетливо видны подсвеченные снизу башни Нотр-Дам, а правее — силуэт Эйфлевой башни.

На секунду Рене почудилось, что можно просто шагнуть вперед и полететь, паря над крышами. Она чуть не потеряла равновесие, обернулась — и забыла, что хотела сказать, потому что, скользнув глазами поверх плеча Теда, увидела совсем близко огромный собор.

Его чистая яркая белизна казалась неземной — он словно парил в воздухе, устремляясь ввысь на фоне темно-синего вечернего неба. Купол, увенчанный башенкой, портал и выступы по бокам, усаженные горгульями — все было белым, кроме двух зеленых бронзовых статуй, охранявших вход.

— Это Сакре-Кер, — объяснил Тед. — Нравится?

Этим словом едва ли можно было описать ее чувства, но за неимением лучшего Рене кивнула.

— Пойдем посидим.

Они спустились по лестнице на десяток метров и уселись прямо на ступеньки. Тед притянул ее к себе, обнимая и согревая теплой рукой.

Какое-то время они молчали. Рене глядела на крыши, на огоньки внизу, на постепенно уменьшающуюся светлую полоску на горизонте, потом закрыла глаза и положила голову на плечо, обтянутое толстым, пахнущим шерстью свитером. Услышала голос над головой:

— Я здесь часто бываю. А в детстве вообще почти все время проводил. Видела, там, наверху, мальчишки всякой всячиной для туристов торгуют? — Не открывая глаз, она кивнула. — Вот, я тоже этим занимался.

Рене немножко позавидовала — в детстве он жил интересно: и в школу ходил сам, и мог по дороге останавливаться и разглядывать витрины, и купить себе мороженое — и съесть не в кафе, ложечкой, а прямо на улице...

Они обошли весь Монмартр, смешавшись с наводнившей его под вечер толпой туристов. Рене с любопытством глазела на витрины крохотных магазинчиков и разглядывала картины на площади Тертр — ей явно были в новинку эти незамысловатые туристские развлечения.

Тед проходил по этим улицам тысячи раз, и сейчас ему было куда интереснее смотреть на нее, а не по сторонам.

Она могла быть очень разной...

Элегантная светская дама — такой ее знали очень многие. Сегодня, с мэтром Баллу, она была именно такой, не позволив себе ни проявления эмоций сверх тщательно выверенной минимальной порции, ни одного лишнего слова или жеста.

А под этой светской маской, которую она так хорошо умела носить, пряталась настоящая Рене: неуверенная в себе, ранимая, добрая — и иногда очень наивная и доверчивая.

Из того, что Рене рассказывала о себе, Тед понимал, что она редко позволяла себе роскошь быть самой собой. Только с теми, кому она доверяла — а много ли их было?

И именно эта мысль заставила его кое-что вспомнить...

Нагулявшись, они устроились за столиком уличного кафе на углу площади Тертр, заказав по бокалу вина. Столик был маленький, на двоих, колени их соприкоснулись — сначала случайно, потом не случайно...

—Устала? — спросил он, увидев, что Рене закрыла глаза.

— Нет... музыку слушаю. И вообще хорошо...

Тед, вздохнув, все-таки заставил себя собраться и заговорить о деле:

— Я тебя еще кое о чем хотел спросить. — Глаза ее сразу же открылись, став серьезными и внимательными. — Робер может знать что-то о собаках? Хотя бы при каких обстоятельствах они исчезли?

— Не знаю. Но поговорить с ним, пожалуй, стоит.

— Ты ему доверяешь?

— Да, — это было сказано без малейшего колебания. — Он для меня сделает все, что угодно. Виктор потому и постарался как можно быстрее избавиться от него, что это не... «его» человек. Робер в жизни бы не поверил, что я сумасшедшая.

— Значит, ты думаешь, что если я обращусь к нему за помощью, он не пойдет... скажем, в полицию?

— Нет, — Рене даже улыбнулась такому нелепому предположению. — Только я не знаю, где его сейчас искать. Вроде бы он живет у сестры — Жанин что-то об этом болтала.

— Как его фамилия?

— Шабо. А как фамилия сестры, я не знаю. Знаю только, что ее зовут Мадлен.

Ну что ж — с этим ясно, можно попробовать найти и поговорить.

— Я вот еще что подумала, — сказала Рене. — У собак три месяца назад закончилась прививка.

— Ну и что?

— Если они в пансионе, то там обязаны сделать новую прививку, и эти данные передаются в мэрию. Имя, возраст и порода собаки — имя владельца и место проживания.

Мэрия... туда у него ходов нет, но мысль интересная.

— Возможно, мне придется там, в Цюрихе, задействовать дополнительных людей или заплатить за информацию...

— А, — отмахнулась Рене, — трать, сколько надо. Как только мэтр Баллу все запустит, можно будет в банке взять любую сумму. Тебе надо будет снова в Ниццу ехать, чтобы отдать деньги?

— Нет, у него здесь есть магазин.

— Хорошо... а то я не хочу, чтобы ты уезжал, — она смущенно улыбнулась.

— Я не уеду...

«Уедешь ты. Потому что тебе не надо больше будет прятаться, и ты сможешь жить, как привыкла, без этих готовых обедов из коробки и дешевых бистро...»

Наверное, что-то промелькнуло на его лице, тут же отразившись тревогой в ее глазах. Тед постарался беззаботно улыбнуться и отогнать эти мысли прочь. Сейчас — не надо, сейчас — пусть будет просто хорошо.

— Будь поосторожнее там.

— Не бойся, справлюсь, — усмехнулся он, — я же профессионал! — Взяв ее за руку, подтянул поближе, потерся виском о ладошку и повторил: — Я справлюсь. Я тебе никогда не рассказывал, как я нашел дочку... ну, этого, моего знакомого из Ниццы?