class="p1">Ковыляю к Савельеву и вырываю из его рук сигарету, потушив ее ботинком. Меня колотит от одной мысли, что он даже не пытается ничего сделать для того, чтобы вернуться в команду, хотя для этого я вообще-то все и затевала.

Зачем мне это надо? Ненавижу это в себе. Чертова эмпатия к людям, которые мне хоть немного, но небезразличны. С Савельевым мне вообще было сложно из-за тех чертовых снов, казалось, что ему нужна поддержка, а в итоге… Нет, так дело не пойдет.

У меня дико болит все тело, я устаю так сильно, что не успеваю рисовать заказы, мне тяжело даже чашку с чаем держать, и именно поэтому меня в сотню раз сильнее раздражает поведение Ар- тема.

— Гаврилова, ты страх по пути потеряла? — зло говорит Артем, угрожающе наклоняясь ко мне.

В последнее время он вообще какой-то невыносимый, и я уверена, что это сказывается отсутствие в его жизни хоккея, хотя он вряд ли признается в этом хотя бы самому себе. Какой-то придурок, честное слово.

— Нет, Савельев, просто уговор был в обе стороны, а работаю одна я. Раз не пашешь в зале, значит, хотя бы бросай курить, — зло шиплю, надеясь, что не выгляжу как ребенок рядом с ним.

— Слушай, давай ты не будешь делать вид, что тебе не насрать, окей? — Он закатывает глаза и тянется к карману, чтобы достать еще одну сигарету, но я, откуда-то набравшись смелости, шлепаю его по руке, стараясь не смотреть на пальцы. — Да какого хера! Отвали, Гаврилова.

— Я не отстану, бросай сигарету и вали в универ, я не собираюсь смотреть, как ты все мои старания обесцениваешь этой гадостью.

— Было бы что обесценивать, — хмыкает со злостью, и у меня внутри все падает от этого тона и звучащей в нем издевки.

«Было бы что обесценивать».

То есть мое желание помочь его тонущей заднице, мои потуги в зале, которые мне на самом-то деле не нужны, — это не старания? Серьезно?

— Какой же ты мудак, Савельев, — шиплю со злостью, жалея, что ростом таки не вышла. Было бы здорово сейчас залепить ему пощечину, но прыгать в попытках достать до лица будет слишком жалко. — Я для тебя старалась, хотела, чтобы ты позанимался и в команду вернулся, а ты… Не подходи ко мне больше. — Ухожу внутрь, замечая, что он все-таки потянулся в карман за сигаретой. Настолько ему насрать на мои слова… Ну что ж. Отныне это будет взаимно.

Без настроения и через боль я снимаю верхнюю одежду и благодарю всех, кого можно, за лучшую подругу в мире. Она знает, что меня сейчас лучше не трогать, и просто находится рядом, занимаясь своими делами.

К началу первой пары я решаю, что Савельев идет к черту и думать я о нем, конечно же, не буду, поэтому наклоняюсь к Лиске, чтобы препод не спалил, и спрашиваю то, что волнует меня с самого утра.

— Вы поссорились, да? — шепчу, делая вид, что пишу конспект. — Молчаливые оба сегодня, грустные.

— Да мы не то чтобы поссорились… — так же тихо отвечает Лиска. — Короче, он вчера был у меня. Родителей не было, мы заказали роллы, включили фильм, половину фильма обжимались, а потом он поцеловал меня в лоб и почти бегом улетел домой. Бесит.

— Молодой парень отказывается от секса со своей девушкой? У этих хоккеистов коллективная Луна в созвездии идиота? Что происходит с ними?

— Вот я ему и сказала, что он дурак какой-то, раз ни намеков не понимает, ничего. Написала все, что думаю об этом, сама обиделась, и он вот ходит хмурый весь. Ну а что мне думать, Лиз? Если он меня не берет — значит, не хочет, — грустно выносит вердикт подруга, подпирая щеку кулаком.

Э, нет, так дело не пойдет! Слишком уж они красивая пара, чтобы ссориться по таким мелочам. Надо что-то делать, только что? И стоит ли мне вообще лезть в это?

— Слушай… Может, у него это… Ну как у ребенка там? Все в жизни бывает, вот он и боится. Влюбиться-то умудрился, а что в постели делать не придумал.

— Нет, с размером точно все в порядке, мы, когда целовались, он сверху лежал, все там… Прилично, короче, — усмехается Лиска, — поэтому проблемы со стояком тоже мимо.

— Мистер Минутка? Не, ну мало ли.

— Не узнаю, пока не проверю, — хмурится, — да и вообще, разве это проблема? Язык есть, пальцы тоже. В современном мире живем, в конце концов.

— Не надо про пальцы, — прокашливаюсь, прижимая ледяные ладони к горящим щекам. Почему даже в разговоре об отношениях Колосова и Алисы все равно всплывает Савельев? Его слишком много в моей жизни, уже начинает раздражать. И пока вел себя нормально, я не особо была против, но сейчас… Ну уж нет, пусть идет в задницу.

— А у вас с твоим рукастым что? — Прыскаю от смеха, когда Лиска называет его так, и прикрываю рот ладонью, чтобы не спалиться перед преподом. Рукастый, блин.

— Во-первых, он не мой. А во‑вторых, все как обычно. Савельев заботливый только в сексе, все остальное время он живет в обличье мудака. Я уже сто раз пожалела, что вызвалась ему помочь, вообще не знаю, что нашло на меня.

— Не нашло, а вошло.

— Алиса! Трахни уже своего Егора, у тебя мысли не туда, куда надо, идут.

— Говорит мне человек, который краснеет от одного упоминания пальцев. — Лиска закусывает губу, чтобы не рассмеяться, и я падаю лицом на парту, тихо хохоча. — А вообще идея дельная, нужно надавить на него.

— Надо, конечно, — киваю, надеясь, что преподаватель нас все еще не замечает. — Хоккеисты выносливые, так что…

— Тебе ли не знать, да, Лиз?

— В жопу иди. Лучше купи белье посексуальнее и соблазни Егора, раз тебя эта тема волнует, перед началом напиши мне, я молитву почитаю, чтобы точно срослось.

— Может, свечку зайдешь подержать?

— Могу стоять рядом и петь романтические песни, но с моим голосом у вас точно ни на какой секс не встанет, так что молитвой обойдемся.

Мы хохочем всю пару, и наконец-то плохое настроение сменяется вполне сносным. Люблю Алису, с ней всегда можно нести какую-то чепуху, зная, что она ответит тем же, без глупых обид и непонятных выяснений отношений. Была у меня абьюзивная дружба, больше не хочу, спасибо, поэтому ценю Алису как самую драгоценную драгоценность.

Артема я за день не встречаю, что радует, потому что видеть его наглую рожу мне не хочется. А вот Егор к Лиске подбегает, и, когда она ему говорит, что после