Вот это пророческое завещание Анатолия Антоновича Яцкова о том, что «разведка — это адвокат человечества», может быть дополнено высказыванием одного из членов группы Рихарда Зорге. В устах Анатолия Антоновича это звучит так: «Вот так, например, понимал свою миссию агент Зорге — Бранко Вукелич: “Мы боремся за мир. Сейчас стремимся к тому, чтобы не было войны между Японией и СССР”. Это великий подарок в нашей жизни — скрытно, тайно бороться против ядерного безумия, за мир во всем мире…” Были у разведчиков и свои праздники в битве против холокоста. Они предугадывают, ощущают близкое дыхание надвигающейся войны. Пожалуй, лучше Рихарда Зорге не выскажешь стиль работы советских разведчиков: “Я никогда не прибегал ни к обману, ни к насилию”».

Для многих журналистов и «владельцев пера и бумаги» как яркое откровение звучит утверждение в то время уже ветерана разведки Анатолия Антоновича Яцкова. Об атомных делах он начинал, как правило, говорить: «Было так, а не иначе». Почему так категорично?

Сказано это было потому, что на Западе появилось немало «откровений», полных домыслов, заведомой полуправды, непроверенных фактов «вокруг атомной бомбы». И когда в 1993 году Анатолий Антонович ушел из жизни, «его категоричность» особенно ценна, ибо «псевдодемократы» капитализированной России и «младофизики»-ядерщики «с перьями из дипломов и званий» яростно набросились на внедрение в умы общества двух оспариваемых фактов: атомную бомбу Советы украли у США и разведка не имела отношения к ее появлению в нашей стране…

Этот натиск разведка выдержала: в 95–96-х годах список Героев-разведчиков с блестящим военным прошлым пополнился, жаль только, что при жизни об этом узнали только двое.

* * *

Слово о личном… Перед первым сентября 48-го года Анатолий Антонович — отец напутствовал сына-первоклассника:

— Теперь твоя фамилия Яцков, привыкай…

— В Москве, что ли, все Яцковы? — удивился Павлик.

И это также эхо тайной войны.

…Они родились в Нью-Йорке на второй день после 22 июня 1941 года — Виктория и Павел. Дочь назвали с верой в Победу, а сына — в честь его дяди Павла Яцкова, командира взвода автоматчиков, служившего на западной границе. Он прошел всю войну и, как его старший брат Анатолий, десятилетия служил в разведке, специализируясь по Латинской Америке.

Так уж случилось, но с фамилией не все было ладно: ведь лейтенанта госбезопасности Анатолия Яцкова знали в Нью-Йорке как стажера и сотрудника консульства Яковлева. И было у него еще одно имя-псевдоним — Алексей — это для переписки с Центром, и еще одно — Джонни — для «опекаемых» им связных…

Жить не под одним именем — такова судьба разведчиков…

Почему так, дочь Виктория поняла только со временем и поделилась своими впечатлениями о семье, привнеся в повествование еще и иллюстрирующие его фотографии и документы.

* * *

Следующие строки из уст Героя России Анатолия Антоновича Яцкова появились в конце повествования вовсе не случайно. Автор длительное время обдумывал и искал место в краткой повести о судьбе замечательного Гражданина, истинного Патриота, выдающегося Профессионала. И хотя речь идет, казалось бы, об «атомном начальном периоде» к будущему поколению разведчиков и всех, кто в силу обстоятельств окажется на тайном фронте в мирное или иное время.

Анатолий Антонович ушел из жизни после тяжелой болезни. Но смог оставить по своей сути завещание — емкое по значимости, ибо подводило черту в начинавшемся споре о непричастности нашей разведки к работе над отечественным атомным проектом (1992):

«В последнее время в печати и на телевидении обсуждался вопрос о деятельности советской разведки по добыванию информации о работах, проводимых в США и Англии по созданию атомного оружия. Приводились отрывочные сведения о конкретном содержании информации.

В архивах разведки не сохранились копии самих материалов, написанные И.В. Курчатовым, по которым можно судить и об их содержании, и об их практической ценности.

Оценки эти относятся к раннему и, пожалуй, решающему периоду работ над советским атомным оружием и завершаются в 1946 году. После успешного испытания первой атомной бомбы в США и бомбардировок Хиросимы и Нагасаки Берия убедился в реальности атомной программы в СССР, взял эту программу под свое покровительство. С этого момента письменные отзывы и оценки материалов разведки прекратились.

…Бомбу делали ученые и специалисты, а не разведка: разведывательная информация сама по себе ничего не стоит. Самая хорошая научно-техническая информация может быть полезной только тогда, когда попадает на благодатную почву, то есть когда понимается необходимость и имеется возможность для ее реализации. Такая информация является для ученых лишь подсобным материалом, значение которого применительно к данному случаю состояло еще и в том, что добытые сведения содержали результаты важных экспериментов, проведение которых у нас в то время было затруднено ввиду недостаточности экспериментальной базы.

Роль разведки свелась к тому, что работы начались раньше и продвигались быстрее, чем это было бы без ее материалов. Имел место существенный выигрыш во времени, что оказалось жизненно важным, ибо атомный шантаж и холодная война — это теперь достоверно известно — готовы были к пятидесятым годам перерасти в “горячую” атомную войну…

Разведка не претендует на главенствующую роль в создании советской атомной бомбы. Ее делали ученые и специалисты, опирающиеся на научно-технический и экономический потенциал страны. Мы, все советские люди — и разведчики, — должны поклониться И.В. Курчатову и его сподвижникам за то, что они в невероятно сложных условиях, не сравнимых с условиями в США, сумели в сжатые сроки создать атомное оружие, чем предотвратили непредсказуемое развитие событий, могущих принять критический, даже роковой характер для нашей страны.

Что касается уровня научной квалификации наших ученых, то он не уступал уроню ученых Америки, хотя там были собраны лучшие физики со всего света. Разведка действительно сыграла немаловажную роль в создании отечественного атомного оружия, но противопоставлять друг другу ученых и разведчиков не следует — живут они по своим законам, КАЖДЫЙ ДЕЛАЕТ СВОЕ ДЕЛО…»

Это было время, когда «шлюзы» недоброжелательного отношения ко всему советскому прошлому только распахнулись для журналистов, писателей и телевизионщиков с нечестной совестью и пером, а в целом злобствующих по характеру. Ведь им предоставлялась возможность «лягнуть» саму нашу атомную разведку.

Эту «волну нечестной игры» решительно, аргументированно и эффективно пресекал историограф НТР на общественной ниве, атомный разведчик Владимир Борисович Барковский фактически более десятилетия. Обстоятельства его этой борьбы пространно изложены в биографическом издании «Разведчик атомного века»).

* * *

После смерти главы проекта «Уран» Игоря Васильевича Курчатова руководитель научно-технической разведки Леонид Квасников не сразу нашел выход на ученых, которые были допущены к материалам разведки. И высокие кураторы проекта не были в курсе дела и отвергали сам факт участия разведки в атомных делах.

Естественно, все уладилось, однако парадокс заключается в том, что еще далеко не сразу в