– А с близнецами такой случай был – даже на ваш чем-то похож.

– Да? – поднял брови Андрей – это что, тоже местные реалии?

– Да, парнишке одному, тут, из пригорода, сон один сниться упорно начал – будто он двойника своего на улице встречает. Все такое же – лицо, походка, улыбка, даже прическа. Только тот – черненький. Парень оборачивается к матери и говорит – смотри, я брата встретил. А она ему – какого брата? Никакого брата нет… Мальчик тот смотрит – а и правда. Никого, только улица безлюдная. И так из месяца в месяц. Он даже мать стал просить – роди мне братика. Но та женщина в годах, только плакала и говорила – это сон.

– И сколько же это продолжалось? – спросил Андрей, видя, что собеседница смотрит на него с немым вопросом – интересно, нет?

– Да пока не вырос парень этот… А как подошел возраст в армию идти, так на районном призывном пункте встретил того «близнеца» носом к носу. Как на зеркало налетел! Только тот черноглазый и темноволосый. А как стали выяснять – у них и дата рождения одна!.. Имена, отчества, фамилии – все разное, а дата рождения одна. Крути не крути, а они – родные братья-близнецы.

– И как же это все объяснилось? – заерзал в неудобно низком кресле Андрей. – Действительно братьями ребята оказались?

– Ага, точно. Сон не обманул! Цыганка одна согрешила с русским – и родила двойняшек. Один беленький, в русского отца, другой черный, в нее, в цыганское племя. В табор вернуться с таким приплодом она не могла, поплакала-поплакала да и бросила их в роддоме – даже бумагу нужную не подписала, неграмотная была. Это уж те ребята сами узнали, когда из армии вернулись. Беленького мальчика русская семья прямо из больницы взяла. А потом молдавские цыгане, оседлая семья, зажиточная, теплицы у них были, через несколько недель узнала как-то и взяла черненького. Невозможно, сказали, чтобы цыганский ребенок в детдоме рос. Своих было пятеро – и этот не лишний.

– А технически – как они узнали, что такой мальчик вообще существует?

– Ой, – махнула рукой бывшая акушерка. – Это у вас в семье все в порядке – полюбили, поженились, ребеночка завели. А таких семей по моему счету единицы были. А теперь и нет почти… Так что среди тех женщин, которые от бесплодия лечатся и долго, и безрезультатно, сарафанное радио очень хорошо работает. Сразу, если здоровый бесхозный ребеночек появляется, слух проходит…

– И что – много таких случаев, когда так вот без документов детишек берут?

– Да много, – пожала плечами собеседница. – Ведь чем старше детки, тем сложнее их пристроить. Пока органы опеки волокититься будут, он уж школу кончит, сирота этот. А тут – оформили как родного ребенка, один отдал конвертик, другой получил конвертик – только побольше чуть, и все довольны. Ребенок в семье, и врач копейки не считает.

– Вы думаете, это правильно? – спросил Андрей.

– Я думаю, что это так и есть. Не имели права врачи двойняшек разлучать? Да, по закону не имели. А кто б их двоих взял? Ну, может, взяли бы, а может, и нет. А тут – двумя несчастными детдомовцами меньше. Не так?

– Да так… Только неуютно как-то – детей бросают, детей воруют… Детьми торгуют. Нехорошо.

– Вот и напишите об этом.

– Напишу обязательно. На вас, как на авторитет, можно сослаться?

– Ну… Лучше не надо. Ксюша мне обещала, что вы меня не выдадите. Хотя… Сейчас-то еще хуже стало – открыто на органы продают. Своих, единокровных! В наше время хоть этого не было.

– Хорошо, я напишу так – фельдшер-акушер, через руки которого прошло не одно поколение местных жителей.

«Что, кроме материала, да и то неполного, я вынес из этой беседы? – подумал Андрей, выходя из подъезда. – То, что существует развитая индустрия торговли новорожденными, и так известно.

Что Анна, по доброте душевной, ввязалась сама и меня втащила в нелепую историю – тоже факт. Н-да, хорошо погулял… Но где Ванятка-то? Вот этого я и не выяснил. Хотя…»

Припарковавшись у своего дома, Андрей позвонил на мобильный Сереге Павлючку.

– Как дела, спецкор? Купаться ходишь?

– Вы чё, дядь Андрей?! – фыркнул Павлючок. – Колотун же зашибенный!

– Да? А я думал, тебе все нипочем… Скажи, Сереж, а ты поблизости нигде цыганского табора не замечал? Ну, там, шатры, повозки. Не видел?

– Нет, не видел… Погодите, я спрошу у пацанов…

Андрей услыхал отдаленный гомон голосов.

– Нет, никто не видел, но вот один говорит, что у них по дому две цыганки ходили, в квартиры стучали, просили обноски какие-нибудь. А потом все, что им люди надавали, в подъезде побросали – на себя надеть постеснялись.

– Ну ладно, спасибо и за это. Будь хорошим мальчиком.

Павлючок издал что-то вроде сдавленного смешка и отключился.

– Ну, чего интересного узнал? – спросила Анна, забирая у него пакет с продуктами.

По его лицу она не могла не понять, что ничего принципиально нового и радостного он, вероятнее всего, не сообщит, но и не спросить не могла.

– Я подумал, что, может быть, имел место классический вариант – Ванятку украли цыгане.

– Цыгане? – разочарованно произнесла Анна и отвернулась – не захотела, чтобы Андрей видел ее мину.

– Ну да… Ты же сама говоришь – биомать была как бы черненькая… Вот, а эта дама мне поведала, что когда-то давно одна молодая цыганка оставила новорожденного в роддоме, но его нашли такие же цыгане, ну, разве только покультурнее, и усыновили – именно под тем предлогом, что цыганенок должен воспитываться в родной среде.

Рассказывая такое, Андрей и сам поверил в эту теорию. В самом деле – почему нет? Пока он путешествовал по магазинам, все так и выстроилось. Вполне логично.

– Значит, ты думаешь, Ваню украли родственники?

– Я не исключаю такую возможность. В условиях полной неопределенности вообще пока ничего исключить нельзя – разве только классический киднеппинг с целью выкупа.

Анна слушала его, глядя в пол, словно он зачитывал ей приговор суда. Андрею это очень не нравилось, но он продолжил:

– Ну, а если Ваню своровали не родственники, тогда – соплеменники, что почти одно и то же. А если они тоже действовали через больницу… Вот я и не смог найти концов. Потому что все делалось практически нелегально. Но нас-то, оседлых, что составляет найти? Мы-то ни от кого не прячемся.

– Да… Да! – Анна повернулась к нему, и Андрей впервые за последнюю неделю увидел на ее лице радостную улыбку. – Да, наверное! Но…

«Вот, опять сейчас начнет подозревать, что я не захочу брать его назад – тем более из табора».

– Что – «но»? Серега Павлючок сообщил мне, что по городу бродят цыганки, клянчат деньги и тряпки. Значит, надо узнать, где они загнездились, – и устроить облаву. Думаю, капитан Макеев не откажется? Как ты думаешь?

– Это хорошо бы… Что там за жизнь для маленького!.. Они же все наркотиками торгуют.