– Я понимаю, что вы имеете в виду, – живо откликнулся священник. – Могу рассказать и больше. В России тоже такое было, немного по-другому выражено, но… Естественно, я не сторонник такой, как вы выразились, истерии. Вера должна быть свободной. Тогда она становится искренней.

– Но ведь это было, – напомнила Юля. Вид у нее был странный. Создавалось впечатление, что она сама еще не решила, чью сторону принять в этом споре. – И, к сожалению, по-моему, это никуда не делось. Стоит лишь немного напомнить, мелочью какой-нибудь, и все возвращается. Видимо, у людей это сохранилось на уровне генетической памяти.

– Я с этим и не спорю, – спокойно пожал плечами святой отец. – Я могу лишь объяснить, чем была вызвана подобная истерия. Просто в церковной традиции заложены некие… мифы, касающиеся конца света…

– Эсхатологические мифы, – с готовностью подхватила Елена. – То есть мифы о конце света. Специально для тебя, Женька, сообщаю. Совершенно естественным является тот факт, что в каждой языческой традиции такой миф тоже существовал. Естественно также и то, что подобные мифы не могли не существовать и в рамках новой религии. То есть христианства, так как она выросла на фундаменте все того же нами всеми чтимого язычества. Так вот, согласно христианским эсхатологическим мифам, конец света наступает через каждые семьсот лет. И в период той самой истерии, это как раз век четырнадцатый, такие мотивы у среднестатистических верующих были нормой.

– Хорошо хоть не было чего-то вроде реального конца света, – поразмыслив, высказалась Юлька. – Ну… Церковь могла бы устроить что-то такое грандиозное…

– Если уж мы говорим о Европе четырнадцатого века, то хочу напомнить, что нечто грандиозное Церковь и устроила, – ответил ей священник. – Я говорю о той самой инквизиции, которую сегодня уже вспоминали.

– То есть вы считаете, что охота на ведьм и была своего рода мерой для отсрочки Апокалипсиса? – подвела Юля итог.

Святой отец кивнул.

– Ха! – вдруг развеселился Женька. – А мне это нравится. То есть получается, что каждые семьсот лет происходит конец света и Страшный суд, который все это дело венчает? Вот это здорово! Правильно мыслят ваши коллеги, святой отец. Чего копить подсудимых! Собралась за семьсот лет кучка – на суд. А потом ждешь следующей партии.

Священник весело рассмеялся.

– Уж извините, – лукаво улыбаясь, обратился он к демонологу. – Просто я не ожидал услышать такое, мне подобный подход к проблеме на ум не приходил. Спасибо. Для меня это своего рода откровение.

Женька недоуменно заткнулся, видимо, пытаясь понять, поиздевался над ним священник или сказал правду. И главное, что в данном случае хуже?

– Ну, так вот, – рассудительно начал Алек все заново. – Мы все признали факт наличия в христианстве неких угнетающих мотивов. Что не есть хорошо. В этом смысле языческие верования намного светлее, что ли.

– Вот-вот, – тут же оживился Женька. – Взять тот же этот… как там его?.. ну, миф о конце света в скандинавской мифологии. Это ж песня!

– Кстати, – поддержал его Алек. – У них и понятия о загробном мире просто отличные.

– Я вижу своего отца, – нараспев, торжественно начал демонолог. – Я вижу мою мать…

– Моих сестер и братьев, – подхватил в унисон Алек. – И весь мой род до последнего колена. Они смотрят на меня, они зовут меня в Вальгалу, где храбрые сердцем будут жить вечно!

Елена и священник с улыбкой переглянулись, глядя на них, как на расшалившихся мальчишек.

– Но, – заметила Елена, как бы продолжая некий мысленный диалог со святым отцом. – В этом вопросе я с ними все же согласна. Мне такой расклад более по душе.

– Я могу лишь сказать, – пожав плечами, ответил священник, – что путь к Богу у каждого свой.

– Конечно, Дмитрий Сергеевич, – благосклонно согласилась Елена, не скрывая, что делает это только из вежливости. Алек заметил некоторое виноватое выражение лица, на миг появившееся у Женьки, и усмехнулся. Это было похоже на демонолога: он мог еще час проспорить со священником, но при этом даже не догадался поинтересоваться, как того зовут. А Елена между тем продолжала уже более деловым тоном: – Если уж наша встреча сегодня началась со споров и разговоров, поясните мне, пожалуйста, одну деталь. Тут случайно услышала и несколько удивилась. О какой чаше молился Иисус перед тайной вечерей?

– Он молился о том, чтобы его миновала чаша сия, – пояснил серьезно святой отец.

– Да, – она смутилась, – я, естественно, подумала совсем о другом.

– О нет, Елена. – Дмитрий Сергеевич легко догадался о ходе ее мыслей. – В православной традиции не существует легенд о Граале.

– Что и странно, – заметил Алек.

– В общем, да, – согласился с ним святой отец и опять обратился к Елене: – Он всего лишь просил Господа нашего, Отца Небесного, избавить его от тех страданий, что ждали его впереди. Вы же понимаете, что вряд ли ему уж так хотелось быть распятым.

– Понимаю. – Елена немного расстроилась.

К удивлению остальных, святой отец мягко рассмеялся.

– Вот одно я знаю наверняка, – сказал он. – Вас, Елена, мне никогда не удастся обратить в христианство.

– Это почему? – заинтересовалась Юля, даже как-то обидевшись за подругу.

– Меня всегда поражала в Елене одна вещь, – охотно начал объяснять отец Дмитрий. – Она не впервые задает мне вопросы о Господе нашем, Иисусе Христе. И каждый раз, когда тема касается его страданий, на ее лице появляется некое выражение печали, она сострадает.

– Но это же естественно, – заметил Алек.

– Да, но дело в том, что Елена сочувствует ему как человеку, – пояснил священник. – В то время как Иисус – сын Божий, добровольно принявший на себя ношу эту за грехи наши.

– Проще говоря, – весело отозвалась Елена. – Дмитрия Сергеевича поражает то, что я вижу в Христе только человека, но не Бога. Я не признаю в нем Бога. Однако это не так. Вы еще больше разочаруетесь во мне, Дмитрий Сергеевич, когда узнаете, насколько еретично мое мнение в данном вопросе. Я признаю его Богом. Но! Я считаю, что Иисус с рождения был человеком. Слишком одаренным человеком. То есть сильным магом. И в результате он достиг высшей цели. Он стал Богом! Так сказать – сам. За счет своих способностей. Видите ли, если уж мы говорим о… философии веры, о главном тезисе религии… то для нас, магов, стать богом – это и есть конечная цель. Это значит дойти до пика своих способностей, когда мир уже мал для тебя и ты готов создать новый.

– То есть как в старом анекдоте? – с искренним интересом уточнил отец Дмитрий. – Один еврейский мальчик захотел стать богом и стал?

– Вроде того, – потрясенно кивнула Елена. Такого от священника она не ожидала.

– Тогда, если можно, последнее откровение, – попросил он так же весело. – А у вас лично, Елена, шансы каковы?

Женька не выдержал и рассмеялся. Юлька смотрела на отца Дмитрия так, будто его собираются сжечь на костре прямо при ней. Алек просто молчал. Похоже, не очень веря в происходящее.