В-третьих, немцы использовали против «лесных бандитов» специальные части, «ягдкоманды» и «зондеркоманду» СС «Ораниенбург», как раз в это время выросшую в «зондербатальон» СС «Дирлевангер». И те, и другие искали (и находили) партизанские базы и лагеря, устраивали засады на лесных тропах, уничтожали командиров и небольшие отряды. Но эсэсовцы Дирлевангера с увеличением численности батальона выродились в безжалостных карателей, которых активно задействовали в акциях устрашения.

Показательные казни немецкое начальство очень любило. Однако численности «айнзацкоманд» и полицаев не хватало, в Белоруссию бросили вспомогательные части, сформированные из коллаборационистов. В том числе 201-й батальон охранной полиции.

– Украинский батальон?

– Так точно. Выходцы с Западной Украины. После наших акций на дороге комендант района запросил подкрепление. Ему прислали роту 201-го батальона, выделили взвод СС. Усилив эту группу комендантским взводом и добавив имеющуюся бронетехнику оберет бросил сводный отряд «выявлять подозрительных лиц, уличённых в связях с партизанами».

Так вот, если до этого немцы хватали заложников и расстреливали их после наших ударов, то сводная карательная группа устроила настоящий террор. Деревню, ближнюю к месту нападения на дрезину, в буквальном смысле уничтожили. То есть вообще истребили всё население. Поголовно. Не делая разницы между детьми, женщинами, стариками. Вы это понимаете?

Вспоминая страшные сентябрьские дни 42-го, я рефлекторно сжал кулаки. Мрази… Может, это такой душный воздух в землянке, но как-то резко стало нечем дышать. Жарко.

– Как я позже узнал, командование отрядом на себя принял один из эсэсовцев, человек до крайности жестокий. Истребление жителей стало не продуманной карательной акцией, а действием маньяка, утоляющего жажду человеческой крови. Свою жажду.

Я бывал на подобных пепелищах после, этим летом. Деревни нередко сжигают. И знаете, что самое страшное? Тишина. Не слышно ни скотины, ни человеческих голосов, ни даже птиц. Даже птицы молчат, понимаете? А ты ведь знаешь, что здесь жили люди. Жили. Любили, смеялись, плакали, рожали, умирали… естественной смертью. А теперь тишина.

И вот ты подходишь к колодцу, а оттуда прям воняет. Прям прёт тухлятиной. И ведь ты не хочешь туда заглядывать, нет. Не хочешь. Но заглядываешь.

Чтобы увидеть на поверхности воды тело младенца с раздробленной головой.

Ты в ужасе отшатываешься, схватившись за воротник: нечем дышать. Ты делаешь несколько шагов в сторону. Ты хочешь бежать.

И когда ты уже уходишь, взгляд случайно падает в сторону небольшого оврага на краю деревни. Ты подходишь к нему, и вот тут ты слышишь. Слышишь рой мух. Очень, очень много мух.

И первое, что ты видишь, – это остекленевшие глаза 14-летней девочки, гримасу ужаса, застывшую на её лице. Ты опускаешь взгляд, чтобы увидеть две страшные зияющие раны на месте отрезанной груди. Неестественно вывернутые ноги, сломанные в суставах. Внутреннюю часть бёдер, обильно залитых кровью.

Ты уже не находишь сил смотреть вниз, ты только замечаешь, что там много тел. Вперемешку с людьми лежат животные: собаки, кошки, скотина… И ты хочешь убежать, понимаете?! Ты хочешь убежать, убежать и забыть всё это!!! Забыть, понимаете?!

– Мещеряков, прекратить истерику!

Капитан, которого явно зацепили мои откровения, зло смотрит на меня.

– Я прекрасно знаю, что оставляли за собой эсэсовцы Дирлевангера и украинские каратели. Как-никак капитан «СМЕРШ». Ближе к бою.

– Хорошо.

Делаю пару глубоких вдохов, стараясь прогнать от себя воспоминания, преследующие меня в кошмарах.

– Десяток уцелевших после побоища, половина которых тронулись умом, набрели на секреты примерно тогда же, когда ко мне пришёл посыльный от отца Николая. Он принёс с собой страшные новости: каратели вошли в село, где служил батюшка. Они начали с грабежей и изнасилований. Священник, заранее послав доверенного мальчишку предупредить меня, попытался остановить немцев и украинцев.

Я собрал всех боеспособных и повёл отряд к селу. Вот только пока мы собирались, пока добирались, первая кровь уже пролилась.

– Ваш священник погиб?

– Да. Он попытался вразумить командира комендантского взвода, но тот только развёл руками, сославшись на оберштамфюрера СС. Отец Николай хотел поговорить и с ним, но увидев, как два украинца вытащили за волосы из избы совсем молодую ещё девочку, бросился на помощь. Только хохлы не стали слушать вразумлений православного священника, а со смехом закололи его штыками…

3 сентября 1942 года

К селу мы вышли только ночью. Как бы я ни спешил, но лезть вперёд без разведки было бы верхом безумия.

Час спустя я уже знал, что на мои полсотни приходится примерно 250 бойцов противника. Один к пяти, и шансов на удачную ночную атаку у нас нет: озверевшие украинцы и эсэсовцы разбрелись по селу, насилуя и убивая. Несколько домов уже горят, озаряя ночь всполохами багрового света.

Всех мужчин предварительно согнали, половину заключив в камеры полицейского участка, а вторую заперев в церкви. Вокруг неё выставили посты.

Отряд карателей имеет два центра. Первым стал полицейский участок, в котором, помимо местных полицаев, собрались бойцы комендантского взвода.

Судя по всему возрастные солдаты из комендачей не рвутся участвовать в кровавом разгуле. Но они же представляют собой организованную силу собранную в кулак в одном месте.

Во дворе участка замер радийный бронеавтомобиль «бюссинг», вооружённый 20-миллиметровым автоматическим орудием. Этот при случае наделает делов, кроме того, рация в кабине машины позволит фрицам оперативно вызвать подмогу, чего мы просто не имеем права допустить.

Со стороны дороги немцами выставлен пост, усиленный бронеавтомобилем «хорьх». Этот вооружен только пулемётом, но расположен броник удачно, все подходы перед ним как на ладони.

У бывшего здания школы стоят оба бронетранспортёра эсэсовцев, и, судя по огням в окнах, весёлым мужским крикам и пьяному смеху, перемежающемуся с истошными женскими визгами, там расположились ублюдки Дирлевангера. Хотя большая часть «айнзац-команды» «веселится» в деревне вместе с украинцами.

Грузовые машины компактно собраны вместе, и я уверен, что там также выставлены усиленные посты.

Это что касается сил и расположения противника. Но за этот час мы насмотрелись и на «художества» карателей. На моих глазах из избы выбежала белокожая молодка в разорванном платье, за ней на улицу выскочили два мужика с винтовками, на одном были спущены штаны. Он как-то неуклюже и суетливо цеплялся за пояс, почему-то это запомнилось.

Один прокричал что-то скабрезное бабе вслед, а второй молча вскинул винтовку и уложил жертву точным выстрелом в спину. Потом что-то с ненавистью проорал на украинском.

Другой боец видел, как во двор одного из домов фрицы вывели плачущих старика и старуху и раскололи обоим черепа ударами тяжелого молота. С надрывными хеками бил здоровый немец, ещё двое держали вырывающихся стариков.