– Сколько человек прорвалось?

– Примерно три десятка, плюс-минус. Мы попытались оторваться, но немцы плотно сидели на хвосте. Вскоре стало ясно, что практически все варианты нашего отступления просчитаны.

Кроме одного.

Мы рванули через болото, до того считавшееся непроходимым. Так оно и было, ни гатей, ни сухих участков. Трясина… В какой-то момент я смирился с тем, что мы не вырвемся. Размышлял, что погибнуть в бою с оружием в руках было бы честнее, чем оказаться затянутым в трясину. Ведь шли по очереди, считай каждый побывал на грани… Многих вытащили. Но уцелело только четырнадцать человек, вместе со мной. Гражданских среди нас не осталось.

Вот, собственно, и вся история.

– Вы вернулись в старый лагерь?

– А что нам оставалось делать?

– И больше вы не переходили к активным боевым действиям?

– Но вы ведь читали журнал. Переходили, осенью был ночной бой…

– Хорошо. Давайте по порядку. Что было дальше, когда вы присоединились к «бабскому» отряду?

– Скорее, всё же воссоединились. К тому же к нему прибилось порядка двух десятков боеспособных мужчин. Из уцелевших и пополнения я сформировал три полноценных отделения, по пятнадцать человек в каждом. Создали ещё один лагерь, приступили к усиленным тренировкам.

– Оружие?

– Именно оружие у нас было, не было ни боеприпасов, ни взрывчатки.

Прочесали район, нашли несколько неразорвавшихся снарядов и мин, не прошедших через канал орудийного ствола. На них не было нарезов.

Капитан нетерпеливо дёрнулся.

– Я понимаю, что это означает.

– Ну так вот, детонаторы я сумел изъять, а тротил мы из них выплавили. Страшно, конечно, операция сложная и рискованная. Но в итоге справились, получив килограммов 15 тола.

Что касается боеприпасов, помогли местные. Они указали на брод, по которому отступали наши летом 41-го. Тогда передовые моторизованные группы немцев захватывали мосты, а прорывающиеся из окружения были вынуждены искать проходы. Одна такая колонна попала под удар с воздуха. Боец из пополнения нашёл место, мы исследовали дно реки. «Улов» был на удивление хорош: два ящика с винтовочными патронами и ящик гранат, «РГД-33». Эта находка стала определённого рода сигналом: я решил, что пора вновь переходить к активным боевым действиям.

Очередной раз разобраться в логистике перевозок было не так и сложно, хватило пару дней понаблюдать за дорогой. Эшелоны в обе стороны шли пачками по 6–7 штук, перед ними проходили дрезины. Дорогу раза два в день облетал «Хеншель-123», устаревший бомбардировщик-биплан со слабой защитой.

Правда, немцы приняли некоторые дополнительные контрмеры против ударов по железке: они стали минировать места предполагаемых проходов на наиболее скоростных участках. В первый день наблюдения я решил поближе подобраться к путям, что едва не стоило мне жизни. Сработала интуиция. Почувствовав тревогу я лишний раз решил осмотреться и заметил характерные участки с пожухлой травой, тонкий шнур сигнальной ракеты. Рискнул, попробовав разминировать. Мне повезло, немцы не ставили трофейные противопехотки на неизвлечение. И было их не так, чтобы уж очень много.

Видимо, эта мера была только подстраховочной, так как осмотров этих участков фрицы не предпринимали. В последующие дни мы нашли ещё три заминированных подхода к дороге; все мины я снял, попрактиковав и товарищей. Конечно, опасно, как и любая другая работа со взрывчаткой, зато я сформировал полноценную группу подрывников, во главе которой поставил чудом уцелевшего сержантами-номётчика, Сергея.

– Кстати, а что со старшиной Киреевым? Он погиб на болотах?

– Нет. Его не было уже среди тех, кто прорвал немецкое кольцо при штурме лагеря. Уцелевшие бойцы не видели гибели Владимира, так что, скорее всего, его достали ещё при проходе сквозь дымную завесу.

Капитан устало откинулся на спинку стула.

– Занимательный рассказ. И очень подробный. Прервёмся?

После небольшого (минут 10) перерыва, я продолжил своё повествование:

– Имеющийся тротил я использовал при закладке мин натяжного действия, использовал детонаторы от гранат. Грубая работа, да и заметить её не слишком сложно, хотя поначалу я укладывал не очень много взрывчатки: и установить быстрее, и замаскировать проще. Основная сложность возникает с верёвкой, которую также необходимо замаскировать и которую нужно дёрнуть при подрыве. Соответственно, один из бойцов находится в непосредственной близости от дороги, ведь верёвку длиной в 200 метров не увяжешь, на деле получалось 50–70 метров. Да и не факт, кстати, что 200-метровую получилось бы натянуть для подрыва.

Относительного успеха удалось добиться в первый раз: я подорвал мину под зенитной платформой в грузовом составе. Вот только взрыв получился не слишком сильным, как раз из-за малого количества заложенного тола. Платформа, конечно, перевернулась, за ней сошли ещё три грузовых вагона. Из них посыпались ящики с консервами.

Урон я нанёс минимальный, а расплатился за него сполна. Ведь своим я запретил открывать огонь, а высыпавшие из теплушек бойцы охраны сразу стали стрелять. Им вторили крупнокалиберные пулемёты, уцелевший зенитный автомат. Стреляли в сторону леса, что меня и спасло. Если бы фрицы решились прочесать окрестности или заметили в стороне перевёрнутых вагонов верёвку, я бы точно не выжил.

Но, видимо, командир охраны эшелона не решился рисковать людьми. Вместо этого немцы заняли круговую оборону по обеим сторонам земляного полотна и вызвали авиацию. «Хеншель» прочесал из пулемётов лес вокруг дороги, но меня не заметил. Ещё на стадии подготовки мы с бойцами смастерили неплохую маскировочную сеть, так что с воздуха обнаружить меня было не просто.

К ночи голова состава ушла на восток, а уцелевшие сзади вагоны оттащили обратно на станцию. Пост охраны рядом с разбитыми вагонами фрицы не выставили: не самый ценный груз, да и рисковать попусту солдатскими жизнями у немцев не принято. Правда, логичнее было бы оставить засаду, но я внимательно следил за противником. Никаких сюрпризов не было, не решился командир эшелона оставлять небольшую группу бойцов (а большую не спрятать) ночью на перегоне, когда помощь не сможет мгновенно поспеть. Или не сумел согласовать свои действия с начальством.

Так или иначе, но, увязав из маскировочной сети узел, я подобрался к вагонам и набил его уцелевшими банками консервов. Этакая компенсация за несколько часов страха.

К сожалению, группа в тот день понесла потери. Во время немецкого обстрела шальной 20-мм зенитный снаряд напрочь оторвал голову неосторожно высунувшемуся бойцу из пополнения. При налёте «Хеншеля» под пулемётную трассу попало ещё два человека, один умер от потери крови прямо на месте, второго добило заражение несколько дней спустя. Не было у нас ни лекарств, ни хорошего медика.

Во второй раз у нас даже не получилось толком установить мину. «Хеншель» бесшумно зашёл со стороны солнца и спикировал на нас. Собственно, в тот день моя история и закончилась бы, если бы не оставшийся в прикрытии пулемётный расчёт. Я поставил их следить в первую очередь за небом, что в итоге дало положительный результат.