это вопрос о бедственном положении людей (то есть о грехе): как люди могут избавиться от него, чтобы выполнять свое призвание?

Мы привыкли думать, что обещанная цель (рай или небеса) – это такое место, куда попадают в конечном итоге хорошие люди, так что участь человека определяется его нравственными достижениями или их отсутствием. Это тот «договор дел», о котором мы говорили. Продолжим его логику: поскольку все люди неспособны вести нравственную жизнь, им нужно искупление, которое дает смерть Иисуса. Популярная версия этой схемы порождает такую идею спасения: наказание за наше нравственное несовершенство несет кто-то еще, а Иисус снабжает нас «нравственными достижениями», которых не хватает всем людям. Как я уже говорил, некоторые варианты таких представлений содержат языческую (поскольку мы не найдем ее ни в Писании Израиля, ни в Новом Завете) идею о разгневанном божестве, которое можно умирить с помощью смерти человека.

Иными словами, многие популярные представления о христианстве содержат тройную ошибку. Мы включили платонизм в эсхатологию (заменив обещанное новое творение идеей о «душе, попавшей в рай») и морализаторство в антропологию (заменив библейскую идею призвания человека подсчетом того, насколько мы близки к нравственному совершенству), а потому внесли язычество в нашу сотериологию (заменив те библейские представления, о которых мы сейчас поговорим, на идею о «Боге, убившем Иисуса, чтобы удовлетворить свой гнев»).

Это достаточно суровые обвинения. Кто-то, наверное, скажет, что я борюсь с созданной мною самим карикатурой, но я по многолетнему опыту знаю, как люди представляют себе «учение Церкви». Кто-то еще скажет, что я отрицаю основные положения вероучения. Я же думаю – и надеюсь показать это на оставшихся страницах книги, – что стоит один раз посмотреть на вещи свежим взглядом, и ты получаешь возможность сохранить все лучшее из старых подходов, но в рамках новой картины, где они теряют все небиблейские элементы. Новое творение действительно будет «небесным», оно в полной мере станет тем пересечением неба и земли, которое мы на секунды ощущаем в молитве, через чтение Писания и таинства или когда мы трудимся для Царства Божьего в мире. Призвание человека, несомненно, должно включать в себя сильный и четкий нравственный компонент, который призвание «носить образ» не отменяет, но только обогащает. И средства спасения, о которых мы поговорим в данной части книги, действительно включают в себя смерть Иисуса как представителя своего народа, а потому ее можно назвать заместительной, хотя не в том смысле, в каком многие понимают эти достаточно абстрактные категории.

В центре всего этого стоит смерть Иисуса как подлинного человека, который – как «образ» – есть самое совершенное воплощение Бога-Творца. Иисус возвещал о начале царствования Бога на земле, как на небе, и крест стал кульминацией его дела. Это была победа над силами разрушения, которые получили власть над миром не только из-за плохих поступков человека, нарушившего нравственный закон, но и потому, что человек не был верен своему призванию носить образ Божий, поклоняться Творцу и отражать его мудрое правление миру (разумеется, при этом люди нарушали нравственные правила, но не в этом суть дела). И его смерть оказала свое действие по той причине, что он, представитель и заместитель (о правильном смысле этих слов мы поговорим в свое время), смог достичь того самого «прощения грехов», о котором говорили пророки Израиля. Если мы откажемся от платонизма, морализаторства и языческого мышления и вернемся в мир Писания Израиля («Мессия умер за грехи наши, по Писанию»), мы увидим, как все это обретет смысл, хотя и не такой, какой себе представляют многие христиане.

И тут мы можем вернуться к повествованию Луки. Мы недавно вспоминали о двух учениках на дороге в Эммаус, идущих с Иисусом, который заговорил о радикально новом понимании надежды Израиля, объяснив, что она должна была осуществиться и осуществилась через его смерть и воскресение. Но если мы окинем взором две книги Луки, Евангелие и Деяния, как целое, то увидим, что это новое понимание пронизывает оба труда евангелиста. Надежда Израиля не оставлена, она заново утверждается, но при этом первые христиане, подобно многим другим иудейским группам того времени, понимали ее по-новому. Это новое понимание у них было связано с некоторыми людьми, в первую очередь с Иисусом. Но хронологически первым из таких людей был не Иисус, а Иоанн Креститель. Отец Иоанна Захария произносит гимн хвалы Богу Израилеву. У нас нет никаких оснований думать, что Лука, который так ярко это описывает, хотел на самом деле сказать: Захария ошибался, упования Израиля были ложными. Напротив, старый Захария понял, что все, чего ждали евреи, исполняется, хотя и странным образом:

Благословен Господь Бог Израилев,

Что пришел к Своему народу и сотворил ему искупление,

И воздвиг нам рог спасения

В доме Давида, слуги Своего, —

Как Он сказал устами святых древних пророков Своих, —

Спасение от врагов наших, от ненависти,

Милость отцам нашим, храня завет Свой святой.

Он дал клятву Аврааму, отцу нашему,

Дать нам избавление от боязни и от врагов,

Чтобы мы поклонялись Ему в святости и праведности

Все дни наши пред Ним (1:68–75).

Это великое избавление всего народа теперь прямо связано с будущим призванием младенца по имени Иоанн:

И ты, дитя, пророком Всевышнего будешь названо,

Ибо ты будешь идти пред Ним, чтобы приготовить пути Ему,

Дать народу Его познать спасение

Через отпущение грехов их (1:76–77).

Мы снова видим тут знакомую картину: слова об «отпущении грехов» указывают на исполнение древних обетований, а практическое последствие этого исполнения состоит не в том, что люди «отправляются на небеса», но в том, что весь народ получает долгожданное освобождение. Именно на эту цель указывают представления о «прощении грехов» и «по Писаниям». И в Новом Завете, как и в некоторых текстах Писания Израиля, это избавление касается не только евреев, но оно распространяется на весь мир. Об этом ясно говорит тот более короткий гимн, который Лука вкладывает в уста Симеона, встретившего младенца Иисуса в Храме:

Видели очи мои спасение Твое,

Которое Ты уготовал пред лицом всех народов:

Свет во откровение язычникам

И славу народа Твоего Израиля (2:30–32).

Если мы теперь перенесемся от начала Евангелия от Луки к его концу, то увидим, что о том же самом Иисус говорит своим ученикам. Как о том всегда ясно говорили псалмы и пророки, с осуществлением