Алекс спустился к разворотному кругу. Пьяный и под кайфом, он споткнулся уже в самом низу склона и растянулся во весь рост. От острой боли в колене перехватило дыхание. Он быстро поднялся, счистил грязь и осторожно попробовал согнуть и разогнуть колено. Боль понемногу проходила. Он выдохнул и оглянулся через плечо: не видел ли кто-нибудь его позора. Этим вечером все шло вкривь и вкось. И он не понимал почему. Карина разглагольствовала, что уедет без него. Бруно в основном топтался на одном месте, Мари напилась до рвоты. А все этот чертов Джо и его красотка-сестра, на которую он, Алекс, по какой-то непостижимой причине не произвел ни малейшего впечатления. И Симон, который вдруг стал, мать его так, героем вечера. Алекс, хромая, зашел за деревья и наощупь расстегнул штаны.

На него накатило воспоминание: вечер, когда они праздновали окончание гимназии. Алекс тогда вдруг непонятно с чего безутешно рыдал, запершись в туалете, чтобы никто ничего не заметил. Тогда, летом, он решил, что перепил шампанского и по пьяни расчувствовался. Но с тех пор подобное случалось дважды, и сегодня вечером это чувство снова вернулось, вдвое сильнее. Чувство, что все вот-вот выскользнет у него из рук. Веки обожгло: слезы. Дальше, он уже знал, он начнет шмыгать носом, еще потом задыхаться от всхлипов. Нельзя этого допустить. Только не сегодня.

Он помочился высокой дугой в кусты, крепко зажмурившись. Это странным образом помогло.

Он Алекс Морелль, звезда спорта и будущий олимпийский призер, и никто его не растопчет. Ни сраный Джо со своей змеиной улыбочкой и липкими руками, ни его стерва-сестра, которая не знает, как выбирают победителей. Вообще никто. Джо откатил свой мотоцикл с “пляжа” и поставил его рядом с велосипедом Симона. Алекс ненадолго прервался, сделал пару шагов и направил внушительную струю сначала на бак, а потом на руль черного мотоцикла.

“Ну ты у меня получишь, говнюк”, — удовлетворенно подумал Алекс; последние капли он направил на велосипед Симона.

Вдруг с плато послышались возбужденные голоса. Алекс засунул член в штаны, застегнулся. Голоса становились все громче. Кто-то выкрикнул его имя. Алекс захромал вверх по тропинке, сжимая кулаки. С каждым шагом только что испытанное им бессилие уходило. Шаг за шагом, сантиметр за сантиметром, и вот уже осталась только раскаленная добела ярость.

“Пассат” Просто-Лассе въехал на площадку ровно в три — настолько ровно, что Анна заподозрила, что он ждал нужного времени где-нибудь за поворотом. Эрик выпрыгнул из машины и галантно распахнул заднюю дверцу перед Агнес. Анна устроилась на переднем сиденье.

Просто-Лассе не утратил своей обычной привлекательности. Приятный внешний вид, хорошая работа и сын, который явно нашел общий язык с Агнес. И все же через некоторое время Анна обнаружила, что думает об Александере Морелле и о том, что рассказал Двухколесный Йоран. Перед глазами снова встала групповая фотография. Симон Видье, Алекс Морелль, Мари Андерсон, Бруно Сорди и эта Карина Педерсен, белокурая и излишне миленькая подружка Алекса, на которой он не женился. Почему, интересно? Анна даже немного обрадовалась, что было, мягко говоря, странно. Карина Педерсен — единственная из четверки друзей, с кем Анна еще не познакомилась лично. Ну и неважно. Она же не расследование ведет.

Ну конечно, усмехнулся — довольно иронично — Хокан ей в ухо. Его мы тоже повесим на Деда Мороза?

Анна не стала отвечать. Отчасти потому, что Хокан был прав, отчасти потому, что он только пустился бы разглагольствовать в ответ. Но в основном потому, что Хокан умер.

Спускаясь по склону, они проехали знаменитые четыре крутых поворота — теперь Анна чувствовала себя спокойнее. На третьем они встретили тот самый белый пикап “Glarea”, с которым она чуть не столкнулась на днях. Как и в тот раз, водитель круто повернул, и Просто-Лассе пришлось немного съехать с дороги на гравий. Анна услышала, как он выругался сквозь зубы.

— Со мной то же самое на днях было, только я ехала в другую сторону. Рулит, как псих, — сказала она.

— Ага. — Просто-Лассе помолчал. — Кстати, на днях — это когда?

— В среду вечером, — припомнила Анна.

— И вы уверены, что это была та же машина?

— Номера я не успела заметить, но на крыше тоже было такое, вроде крана. А что?

— Да, в общем, ничего.

Они помолчали. Почему Просто-Лассе соврал? Эта машина, ее присутствие на дороге что-то значит для него. Что-то важное.

— Это бур, — сказал Просто-Лассе. — Та штука на крыше. “Glarea” он нужен, чтобы брать пробы грунта.

— Да, они ищут новое месторождение, взамен тому, что внизу. — Анна решила показать, что она уже в курсе местных проблем.

Просто-Лассе промолчал. На лбу у него залегла тревожная морщинка, которой Анна раньше не видела. И хотя он сменил тему и следующие десять минут беззаботно болтал ни о чем, морщинка оставалась на месте всю дорогу до самой стоянки перед парком.

Увеселения здесь были именно того провинциального пошиба, как описывал Алекс Морелль. Передвижной луна-парк с тиром, дартсом и тремя разными аттракционами, которые, вместе взятые, выглядели более или менее опасными для жизни. Спортивный союз Неданоса организовал и лотерею, и уличные лотки с кофе и сосисками. Обещанный батут раскинулся в свободном торце, на большой, посыпанной гравием площадке. Еще здесь имелась летняя сцена, крытая танцплощадка и ресторанчик. На сцене ансамбль аккордеонистов играл бодрую мелодию; между аттракционами тяжело висели запахи сладкой ваты, попкорна и жаренных в масле пончиков. Народу было полно — наверное, человек с тысячу.

Эрик и Агнес быстро исчезли в толпе, оставив Анну один на один с Просто-Лассе. Анна кивнула двум сержантам в полицейской форме, похвалив себя за то, что помнит, как их зовут.

Аккордеонисты доиграли, и голос из громкоговорителя объяснил, что они — последние участники программы “Мы ищем таланты”. Три человека, по всей вероятности, судьи, начали в углу сцены нечто похожее на совещание. Первый судья — Бенгт Андерсон, второй — его дочь Мари. А вот третья судья выделялась на общем фоне. На расстоянии она выглядела как дама из Голливуда: накладные локоны, пухлые губы, сапоги на высоких каблуках. Искусственный мех. Абсолютно не на своем месте — и здесь, на сцене, и вообще в Неданосе.

— Кто это? — спросила Анна у Просто-Лассе, не разобрав имени.

— Кайя Бьянка? Я думал, ты ее знаешь.

Анна помотала головой и тут же поняла: это женщина, чью фотографию показывала ей Агнес.

— Кайя участвовала в самых первых реалити-шоу в начале девяностых. Турне по барам, полуобнаженные фото для обложки — все как всегда. Потом она вышла замуж за какого-то финансиста и на деньги, которые унаследовала после него, создала собственную марку декоративной косметики. Сейчас она снова замужем, за королем автопрома из южной Швеции, часто появляется в иллюстрированных вкладках в газетах. — Он вопросительно поднял бровь.