вообще купить ошейник, поводок и сидеть рядом с тобой, как послушный зверёк, а? Так ты видишь наши отношения? Я молчу и не отсвечиваю, а ты творишь что хочешь? Так? Ведёшь себя, как…

Внезапно я перекочевала с пассажирского сидения на колени к парню, где мои словесные высказывания тут же потонули в безумном поцелуе. О, ещё никогда я не была так раскована! От злости и беспомощности я кусала губы парня чуть ли не до крови, яростно дёргала его за волосы, отвечая на ласки лишь бесполезными попытками удрать от него, но меня крепко держали в захвате стальных рук.

Ладони парня бесцеремонно пролезли под мое пальто и юбку, с силой сжимая мои бёдра и ягодицы. А потом, направляя их, он буквально вдарил меня промежностью в свой пах, где сквозь ткань брюк я почувствовала шевеление его вздымающейся плоти. Невольно я и сама почувствовала, как внизу живота тяжелеет, а на трусиках выступает постыдная влага.

Божечки…

— Мартин, нет…

Внезапно я снова оказалась на своём сидении, а оборотень вдавил газ в пол. Оказывается, поезд давно проехал и сзади нам возмущённо сигналили другие автомобилисты.

Проехав переезд, Мартин вдруг свернул на лесную дорогу. В темноте в гуще высоких деревьев, скрывающих звездное небо, парень остановил машину и снова пересадил меня к себе.

— Иди ко мне, волчонок. Сейчас я покажу тебе, что с тобой будет, если снова вздумаешь пугать меня тем, что уйдёшь от меня.

— Мартин, — я почувствовала пальцы оборотня на своих бёдрах и… треск! Он разорвал капрон моих колготок в одно мгновение, положив горячую ладонь на мой скрытый нижним бельём лобок, слегка надавливая, — Ты не имеешь никакого права меня удерживать. Если я захочу, то уйду… ах!

Пальцы Мартина сквозь тонкую ткань надавили на мой клитор, обводя его восьмеркой. Меня передернуло. Ноющая боль прострелила до самого низа, разливаясь горячим возбуждением во всем теле.

— Так уходи. Прямо сейчас.

Несмотря на свои слова, пальцы парня стянули мои трусы до колен, оставляя меня полностью раскрытой внизу. Юбка поднялась куда-то наверх, гармошкой складываясь на моей талии, а на колготки и вовсе без слез не посмотришь.

Обнаженной плотью я чувствовала холодный воздух и пальцы Мартина, ни на секунду не останавливающие своих порочных движений. Невольно я начала ерзать попой по бёдрам парня, отчего тот зашипел мне на ухо. А потом… его рука спустилась ниже, раскрывая половые губы и пальцами надавливая на вход. Я напряглась.

— Я осторожно…

И действительно осторожно, Мартин размазал мою собственную смазку по раскрытым складкам, а потом медленно один палец погрузился внутрь и утонул в моей глубине. Невольно внутренние мышцы сжали нежданного гостя. Ощущения… странные.

Сама я никогда не пробовала заходить в мастурбации настолько далеко, а теперь я старалась привыкнуть к необычным ощущениям. И анализировала их. Ну, приятно, вроде… но, когда Мартин большим пальцем начал стимулировать клитор, стало приятнее вдвойне. Я не сдержала тихий стон, снова начиная ерзать на коленях у парня. А потом вторая рука Мартина легла мне под грудь, приподнимая. И в полной тишине вжикнула ширинка.

А зачем он?..

Мою попу вернули на место, только теперь я сидела на голых бёдрах оборотня, ощущая их тепло, а в промежность вжимался абсолютно такой же обнаженный и безумно горячий мужской член, угрожающе пульсируя. И эта пульсация отдавалась куда-то в районе моей поясницы. Между ног мгновенно стало ещё жарче.

— Ты же сказал, что до следующей течки не будешь?..

Мой голос дрожал так же, как и я. Сидеть на этой… змее, не иначе, было до будоражащих нервы впечатлений опасно. Буквально одно движение, если он вскользнет вбок и… все, прощай моя девственность. Неужели это произойдёт после ссоры, да ещё и в машине? Но Мартин, поймал меня за бёдра, снова задавая ход, и мои складки проехались по его стволу. Я сипло вздохнула.

— Я своё слово держу. Не бойся. Просто… развлечемся…

— Каким образом?

— А сама как хочешь?

Я хочу?.. О, я хочу совсем не этого! Точнее, не хотела минут пять назад, но теперь…

— М?

— А какие будут предложения? — едва переводя дыхание, спросила я.

Мартин снова насильно насадил мои бёдра, начав двигать меня по своему члену. Благодаря смазке я буквально скользила по нему, чувствуя как меня трусит от ощущения трения. Так порочно, что мне даже глаза открыть стыдно. И это сводит с ума, но оставить это для меня смерти подобно. Слишком… хорошо…

— С удовольствием бы попробовал твои губки на своём члене, но боюсь сейчас ты пошлёшь меня нахрен с такими предложениями.

— Хочешь таким образом заткнуть мой рот с моими вопросами?

Откуда во мне взялась такая язва? Наверное, злость все ещё кипела во мне. Легкое опьянение, действие которого почти прошло. Да и положение, когда я сижу мокрыми складками на возбужденном члене Альфы, все же не располагает к неуместному смущению.

— Как ты угадала? — голос парня сквозил неприкрытой иронией, — Ну так что? Каков твой ответ?

— У нас сегодня игра в одни ворота? — да что со мной? Сама себя не узнаю!

Мартин усмехнулся мне в макушку.

— Предлагаешь мне отлизать тебе?

И все же я покраснела. Даже ушам жарко стало.

— По-моему, это справедливо. Я за равенство в отношениях, разве ты ещё не понял? — я повернула голову в его сторону, — И не пытайся запудрить мне мозги. Я все равно выпытаю у тебя все ответы.

Руки Мартина, несмотря на мой мысленный протест, поправили трусики и юбку, натянув ее почти до колен. А потом не без сожаления во взгляде он пересадил меня обратно на пассажирское сидение:

— Если ты действительно отсосешь мне, я не то что на вопросы отвечу, я сам тебе с потрохами все явки и пароли сдам, — Мартин изогнулся и, морщась, загнал стоячий колом ствол обратно в брюки, — Но сделаем мы это дома, а не хуй пойми где.

— Мартин, я не шучу. Так больше не может продолжаться. Я переживаю…

Сказать это, подобно душу открыть. Мы должны становится ближе. И не только физически.

Мартин серьезно взглянул в мои глаза. А потом взял мою руку в свою, сжимая и поднося к своим губам:

— Я понимаю, волчонок. Не кипишуй. Дай мне время остыть и я все тебе объясню. Поехали.

Глава 24

Мартин

Едва ли его размеренная, спокойная жизнь изменилась с началом нового учебного года. Слава богу, последнего в его жизни.

Все те же толпы кишащих вокруг студентов, запах пыльных книг, бессмысленный заумный трёп преподавателей и невыносимая скука…