– Это как? – внезапно оживился майор, до того в стороне напряженно вслушивавшийся в наш разговор.

– Просто очень! Я, когда пьяный, завсегда ноги слабыми делаются. Ежели с дивана упаду, то обратно, пока не протрезвею, никак не залезть. Вот я и приспособился МЧС в таких случаях вызывать. Говорю, что плитой придавило.

– И приезжали? – повысил голос эмчээсник.

– Раза два, потом отчего-то престали! Я – вызываю, они ругаются и не едут!

– А я-то думаю, что-то знакомая фамилия – Блинов! – хлопнул себя по лбу майор. – Вот ты, значит, какой Блинов! Ты же у нас в «черном» списке. Года полтора уже не баловался?

– Ну, типа того! – продолжал улыбаться пьяница. – А вы, стало быть, слыхали про меня?

– Да! Еще как слыхал! Ладно, хирург, про акт забудь! У нашего ведомства этот Блинов уже в печенках сидит. Вот от таких субчиков ложные вызовы и исходят!

– И много их?

– Кого?

– Ложных вызовов?

– Да встречаются! Тут перед самым Новым годом один тип нас к себе вызывает. Не могу, мол, дверь открыть, помогите! Умираю! Приезжаем: тот, значит, пьяный в зюзю! «Спасите, братцы, помогите, – кричит, слюни пускает, – ключ от бара потерял! Трагедия невыносимая! Откроете – настоящим виски угощу!»

– Открыли?

– Что смеетесь? Пусть спасибо скажет, что парней своих еле сдержал. А то от нас сразу к вам пришлось бы переправлять!

Инцидент окончательно исчерпан. Успокоившийся майор отправился к себе в часть, я в приемник продолжать осмотр. На часах 6-00. Больных заметно убавилось. Пять уставших хирургов. Вся бригада в сборе. Каждый взял себе кто по три пациента, кто больше. К 7-00 остались лишь самые стойкие страдальцы. Остальных отпустили домой, так как ничего серьезного не нашли.

Смотрю на список: получается, что за сутки приняли 120 человек! И еще смену не сдали. За два часа в хирургии многое произойти может.

И точно. Только так подумал, «Скорая» тут как тут: «Мы вам больную непонятную доставили». – «На что похоже?» – «Не ясно». – «Почему к хирургам?» – «Так живот у нее болит». – «Диагноз?» – «Острый живот!»

Приличная с виду женщина, трезвая, лет 55, ухоженное лицо, золотые массивные сережки, на голове дорогая укладка, одежда явно не из «секонд-хенда». Настораживают не стоящие на месте глаза и нервное постукивание кончиками тонких пальцев правой кисти по столу.

– Мне нужен главный хирург! – без предисловий объявила дама.

– Вас как зовут?

– Элеонора Ромуальдовна Холмогорова, сценарист! – более чем торжественно представилась пациентка.

– Очень приятно! – Я улыбнулся, назвав себя.

– Мне нужен главный хирург! – повторила Элеонора Ромуальдовна и, сменив руку, стала выстукивать по столу пальцами левой кисти.

– Я вас слушаю.

– Что-то вы молодо выглядите! – недовольно фыркнула сценаристка.

– Тем не менее я на сегодняшний день возглавляю хирургическую бригаду.

– Ну, хорошо! У вас можно курить?

– Мадам, вы в больнице! В приемном покое, заметьте!

– Ах, да! Короче, доктор, у меня проблема! Несмотря на то, что я известный писатель…

– Вы упомянули, что вы сценарист.

– Не придирайтесь к словам! Это одно и то же! Так вот, несмотря на мою колоссальную востребованность, я до сих пор обитаю в коммуналке. О, это порождение социализма!

– Я плохо понимаю, при чем тут хирург, да еще и главный?

– Молодой человек, какой же вы доктор, раз не умеете выслушать пациентку, обратившуюся к вам за помощью?

– Продолжайте.

– Итак, я проживаю в коммуналке, в этом ужасном детище рухнувшего режима. Старый строй канул в Лету, а коммуналки остались! Я живу в 12-комнатной квартире на канале Грибоедова. У меня там две комнаты от покойного мужа.

– А нельзя ли покороче?

– Пожалуй! Сколько я там живу (35 лет), у меня идет вечная война с соседями!

– Элеонора Ромуальдовна, а нельзя ли еще покороче?

– Меня отравили!

– Простите, зачем вам хирург? Отравлениями занимается токсиколог!

– Как вы наивны! Думаете, я не знаю, кто и чем занимается? Мне нужен именно хирург.

– Дмитрий Андреевич, можно вас на минутку? – попросил Витя Бабушкин, до этого молча стоявший и наблюдаваший в стороне с широко открытыми глазами. – Вам не кажется, что у этой больной не все в порядке с головой?

– Кажется, и не только! Я больше чем уверен, что она клиент психоневрологического диспансера.

– ???

– Выслушать мы ее можем?

– А дальше? Мы же хирурги, но не психиатры! – искренне удивился мой юный коллега.

– Витя, мы в первую очередь врачи!

– Меня обсуждали? – хитро улыбнулась Элеонора Ромуальдовна, когда я вернулся на свое место.

– Нет, что вы! Я – главный хирург, возникли некоторые вопросы с коллегой по поводу предстоящей операции. Продолжайте, извините, что я оставил вас одну.

– Знаем мы ваши вопросы! – погрозила мне пальчиком Ромуальдовна, продолжая растягивать рот в улыбке, демонстрируя при этом то ли хорошо сохранившиеся собственные зубы, то ли отличного исполнения протезы. – Так вот! Вначале соседи травили меня керосином.

– Это как, простите?

– Очень просто! Открывали под моими дверями флакон с керосином, и этот ужасающий запах шел ко мне в комнаты. Думали, что я задохнусь. Не на ту напали! Я заткнула все щели в двери и открыла окно. Вы бы видели их лица, когда на следующий день я как ни в чем не бывало вышла на общую кухню. Живая, здоровая, в бигудях. Они там чуть от злости не лопнули! Похоже, уже обсуждали, кому достанутся мои метры. Ха-ха-ха!

– И что же случилось потом? – терпеливо поинтересовался я.

– Произошло то, к чему я не была готова. Они подсыпали мне в пищу личинки бирманских жуков.

– Где они их взяли?

– Доктор, я вас умоляю! Сейчас за деньги можно достать все что угодно. Хоть цианистый калий. Но если отравить цианидами, это будет весьма примитивно, да и к тому же на вскрытии можно определить, что это убийство.

– А бирманские жуки?

– Они, попадая организм, съедают человека изнутри, пожирая его внутренние органы. Когда человек умирает, температура тела падает, им становится некомфортно в трупе, и они покидают его через задний проход.

– Только так?

– Необязательно, могут и через рот. Вы представляете, как гениально? У человека все органы растерзаны, а в животе никого нет!

– Действительно гениально! Но как их вам подсунули?

– Через соль! Дело в том, что личинки жуков похожи на крупинки соли. Может, несколько побольше.