– Мужики, ну, пожалуйста, у вас же есть… – канючил алкаш.

Паскевич подошел, изобразив радушную улыбку. Без усилий вонзил в живот – знал, что лезвие идеально острое, само отыщет дорогу. Отпрянул, вытащив нож из тела, чтобы не обрызгало кровью, пошел обратно в свой угол, вытер лезвие о штору. Глаза у Харецкого сбились в кучку, едва не вывалились из орбит. Он хлопал ртом, тупо смотрел, как рваная тельняшка пропитывается кровью. Покачнулся, схватился за стену.

– Мужики, а как же выпить? – Он с усилием шевелил языком, сполз на пол, скрючился. Под живот уже натекла целая лужа. Он вздрагивал, булькал горлом. Умирал Харецкий долго, со всеми страданиями, пытался куда-то ползти, потом перевернулся на живот, дышал, превозмогая боль. Комментария со стороны Хардинга не последовало. Работать надо, а не на мелочи отвлекаться. Сработал сотовый телефон – готовность минута, колонна идет на скорости 60 километров в час.

– Минута, – поставил в известность Паскевич. Хардинг кивнул, что-то бросил в рацию.

Вымер в этот час квартал. Ни людей, ни собак. Только нарастал автомобильный гул. Две машины вписались в поворот, не сбавляя скорости, понеслись по дороге. Расстояние сокращалось – сто пятьдесят метров, сто… Первой катила светло-синяя «Лада» с милицейской символикой, через двадцать метров – обычный белый микроавтобус. Хардинг поправил микрофон, припал к прицелу, затаив дыхание, высчитывал упреждение. Немного неудобно целиться под углом, но пространства для смещения вокруг тела хватало…

Работу сделали, как всегда, безупречно. До «Лады» оставалось метров двадцать, когда пуля, способная пробить броню толщиной до сантиметра, продырявила лобовое стекло и вошла водителю в голову. Он дернулся, как кукла, бросил голову на руль. Машина потеряла управление, резко ушла влево, перевалилась через разбитый бордюр и под углом врезалась в здание. Теперь она была вне зоны досягаемости Хардинга с Фуллертоном. На этот случаяй имелся Джерри Янг на мусорной свалке, у которого все происходящее было как на ладони. Водитель микроавтобуса от неожиданности врезал по тормозам, это была ошибка. Но даже если бы он погрузил педаль в пол, это бы его не спасло. Он попытался исправить свою ошибку. Вышел из заноса, надавил педаль акселератора. Выстрелил Фуллертон. Водитель перевалился через коробку передач с простреленным виском. Машину затрясло. Второй выстрел пробил колесо, она завиляла восьмеркой, повалилась на бок и какое-то время ехала на боку. Из милицейской машины, протаранившей здание, выбирались двое служителей порядка с перекошенными лицами. У сержанта, сидевшего на переднем сиденье, был разбит лоб. Оба пребывали в прострации, но пытались передернуть затворы укороченных автоматов. Джерри Янг в эту минуту, видимо, наслаждался. Он расстреливал их, как мишени в тире. Первый милиционер получил в промежность, свалился на колени, открыв рот – туда и влетела вторая пуля, разнеся в щепки заднюю стенку черепа. Второй ударил врассыпную из автомата, бросился за капот. Пуля попала в ногу. Он изогнулся от боли, не успев толком спрятаться, и подставил для выстрела макушку, чем Джерри не преминул воспользоваться…

В перевернувшемся минивэне отъехала боковая дверца. Выбрался рослый широкоплечий старшина с безумно блестящими глазами. Он выдернул пистолет из кобуры на поясе. Что-то прокричал, помог вылезти мужчине в строгом деловом костюме. От респектабельности осталось мало – движения мужчины были вялыми, с виска стекала кровь. Он что-то бормотал, морщился. Снайперы молчали. Вертелся старшина, сжимая пистолет обеими руками. Он не мог понять, откуда стреляют, взгляд перепрыгивал с места на место. Мужчина в костюме помогал выбраться женщине в сером деловом жакете и длинной юбке. Ее глаза были охвачены страхом. Она тоже что-то бормотала, хватала мужчину за рукав, плакала. А тот не понимал, что делает, он не должен был вытаскивать женщину! Пусть маленький, но шанс. Вдруг прибудет помощь, вдруг появятся какие-нибудь люди, машины… Но она сама не хотела там оставаться. Спрыгнула на землю, вцепилась в своего мужчину, словно собралась его закрыть, защитить от пуль. Истошно закричал старшина: «Бегите, Михаил Александрович!» Вразнобой застучали выстрелы. Старшина споткнулся, выронил пистолет, повалился неловко, как-то спиралью. Мужчина в костюме схватился за живот, закричал от жуткой боли. Вторая пуля прошила грудь, третья пробила лоб, бесповоротно швырнув его на землю. Лебедицей завыла овдовевшая женщина, упала перед ним на колени, прижалась щекой к окровавленному лицу. Потом резко вскинула голову, обвела пространство невидящими глазами, из которых катились слезы. Долго вдовой она не протянула. Наемники предпочитали стрелять в голову, если была такая возможность. Одновременно две пули поразили череп. Она упала плашмя на своего мужа, закрыла-таки его собой…

Контрольные выстрелы не требовались. Главная цель мертва – с пулей в голове, как правило, долго не протянешь. Янг, вырядившийся в лохмотья поверх своей одежды, уже бежал к дороге, согнувшись в три погибели. Верхнюю часть лица закрывала тряпичная маска. Остальные выбежали из барака – тоже в масках, за спинами сумки с личными вещами, торопливо засовывали сложенные винтовки в чехлы. Дело сделано, мавр может удалиться…

Разочарование было безграничным. Только мелькнул луч надежды, что диверсантов можно поймать, – и вдруг такое… Новость о случившемся мгновенно разлетелась по окрестным районам. План «Перехват» результатов не дал, преступники сбежали и растворились в пространстве. Через час на улице Кожевникова было многолюдно. Мигали проблесковыми маячками кареты «Скорой помощи», давились милицейские машины, военные. Место преступления оцепили, выставили посты, хотя зевак было немного – район трудно назвать перенаселенным. Из Луганска прибыл начальник милиции (покрутился и уехал) и несколько депутатов парламента, считавших погибшего своим другом. Все бледные, нервно курили. Бойня была нешуточная, погибли семь человек, никто не выжил. Работали мастера. Эксперты еще возились рядом с разбросанными телами. Уже определили – стреляли со второго этажа ближайшего барака. Один из стрелявших засел на мусорке. Опросили местных бомжей. Кто-то видел, как из барака выбежали люди в масках, завернули за угол и скрылись в глубине необитаемых дворов. В квартире наверху нашли еще один труп – зарезанного местного алкаша. В принципе все было ясно. Засели в квартире, ждали, пока появится колонна…

Полковник Порохов мрачно вышагивал между разбитыми машинами. Он примчался из Проклова, едва лишь поступил сигнал. Все признаки указывали на то, что работали неуловимые снайперы. Он без остановки курил, исподлобья смотрел на работу криминалистов. Затарахтел двигатель, подъехал открытый джип со спецназовцами. Бойцы вышли, мрачно осмотрелись по сторонам. Подошел Никита Турченко, козырнул, обменялись с Пороховым рукопожатием, стараясь не смотреть в глаза друг другу. Угрюмо уставились на сцену побоища. Криминалисты закончили работу. Задним ходом подъехала труповозка. Санитары в грязных халатах загрузили в нее носилки. Один из них неловко перехватил, носилки дрогнули, повисла женская рука, украшенная простеньким обручальным кольцом.

– Сволочи, – пробормотал мнущийся сзади Копылов. – Женщину-то зачем? Кому навредила? Я понимаю, когда мужиков, которых ты считаешь врагами, но женщин… Это роботы какие-то, у них и сознания, наверное, нет…