– Понимаю, – повторил доктор Фелл, – откуда была кровь на пиджаке Дреймена вчера вечером. – Думаете, он надевал то пальто?

– Нет, нет! Помните, что вам сказал сержант? Он сказал, что полуслепой Дреймен бросился, спотыкаясь, вниз и долго искал свое пальто и шляпу. Дреймен прижался к тому пальто, когда кровь была еще свежей. И нет ничего удивительного, что он не мог понять, откуда у него на пиджаке пятна крови. Разве это не ответ на вопрос?

– Будь я проклят – нет! – возразил Хедли. – Ведь мы получаем ответ на один вопрос, а сразу возникают два других. Еще одно пальто! Пойдем! Немедленно идем туда! Если вы не пойдете с нами, мисс Гримо, и вы, мистер…

– Вы идите, Хедли, – покачал головой доктор Фелл, – надо осмотреть то, что меняет все дело, что стало в нем самым важным.

– Что именно?

– Жилище Пьера Флея, – ответил доктор Фелл и быстро вышел из комнаты.

К тому времени, когда они должны были обедать с Петтисом, настроение у доктора Фелла так упало, что Ремпол не мог поверить своим глазам, а тем более понять причину этого. Во-первых, Фелл отказался ехать на Рассел-сквер, хотя и настаивал, чтобы Хедли туда поехал. Он сказал, что ключ к разгадке этого дела должен находиться в комнате Флея, а Ремпола он задерживает для «грязной работы», которая требует усилий. Доктор Фелл так истово клял себя, что в конце концов даже Хедли стал его успокаивать.

– Что вы надеетесь найти в комнате Флея? – спросил он. – Соммерс там все осмотрел.

– Ни на что я не надеюсь, – буркнул в ответ Фелл. – У меня только надежда напасть на след брата Анри, черт бы его побрал.

Хедли заметил, что он не понимает, почему доктор Фелл неожиданно так рассердился на неуловимого брата Анри. Кроме того, Фелл немного задержал всех, пока разговаривал с хозяйкой дома мисс Хейк.

Доктор Фелл признал, что разговор с мисс Хейк ничего существенного не прибавил. Мисс Хейк была положительная незамужняя женщина пожилого возраста, склонная видеть в каждом жильце вора-взломщика или убийцу. Когда ее в конце концов уверили, что Бернаби не вор-взломщик, она все-таки кое-что рассказала. Накануне вечером дома ее не было. С восьми до одиннадцати она находилась в кино, а потом, почти до полуночи, у друзей на Грейс-Инн-роуд. Мисс Хейк не могла сказать, кто был в квартире Бернаби, но об убийстве она узнала лишь утром. Трое остальных ее жильцов – американский студент и его жена с первого этажа и ветеринарный врач со второго – накануне вечером также куда-то ходили.

Соммерс, возвратившись ни с чем с Блумсбери-сквер, остался на месте, Хедли, Розетта и Бернаби поехали в дом Гримо, а доктор Фелл, который так стремился встретиться с говорливой хозяйкой другого дома, нашел там… неразговорчивого хозяина.

Покрашенный в темный цвет дом под номером 2, в котором размещался табачный магазинчик, казался таким ветхим и безрадостным, будто служил декорацией на сцене в постановке музыкальной комедии. На звонок из глубины магазина не спеша вышел хозяин дома, табачного магазинчика и газетного киоска Джеймс Долбермен. Мистер Долбермен был маленьким, молчаливым старым человеком с длинными руками, одетым в засаленный черный миткалевый халат. То, что произошло, заявил он, его не касается. Он неохотно отвечал на вопросы, будто ожидая, что вот-вот кто-то отвлечет внимание, и можно будет вообще не отвечать. Да, у него был жилец, иностранец по фамилии Флей. Он занимал комнату на верхнем этаже. Заплатил за два месяца вперед. Нет, мистер Долбермен о нем ничего не знает и не желает знать. Ему известно только, что с ним не было никаких хлопот. У Флея была привычка разговаривать с самим собой на иностранном языке. Вот и все. Мистер Долбермен не знал о Флее ничего потому, что видел его очень редко. Нет, других жильцов у него нет. Нет, он. Долбермен, никому наверх горячей воды не носил. Почему Флей выбрал верхний этаж? Откуда, он, Долбермен, может знать? Лучше пусть они спросят у самого Флея.

Известно ли ему, что Флей убит? Да, известно. Уже был полицейский, задавал глупые вопросы и возил его опознавать тело. Но это, его, Долбермена, не касается. На вопрос о выстреле в десять двадцать пять накануне вечером хозяин, казалось, мог что-то сказать, но он только еще крепче сжал губы и стал еще пристальнее смотреть в окно. В то время он, мол, находился под лестницей в кухне. Работало радио, и он ничего не слышал, а если бы и услышал, то все равно бы не вышел. Приходил ли кто-нибудь в гости к Флею? Нет. А не общался ли Флей с какими-нибудь подозрительными иностранцами?..

Этот вопрос имел неожиданное последствие. Мистер Долбермен, хотя и в дальнейшем говорил медленно, неожиданно стал достаточно многословным. Да, кое-что было, и полиция должна была бы об этом побеспокоиться, вместо того, чтобы зря растрачивать деньги налогоплательщиков. Околачивался тут один, все рассматривал, а однажды даже разговаривал с ©леем. Отвратительный тип. Наверно, преступник. Мистеру Долбермену не нравятся такие, которые крутятся рядом и все вынюхивают. Нет, описать этого типа он не может, это дело полиции. А кроме того, тогда была ночь.

– И все-таки хоть что-нибудь вам бросилось в глаза? – чрезвычайно вежливо спросил доктор Фелл, вытирая платком лицо. – Может, что-нибудь из одежды?

– Кажется, на нем было модное пальто, – переборов себя, отвел взгляд от окна Долбермен. – Из желтого твида в красную крапинку. Но это ваше дело. Хотите пойти наверх? Вот ключ. Вход с улицы.

Когда они поднимались по темной узкой лестнице этого крепкого, несмотря на его внешний вид, дома, Ремпола охватило волнение.

– Вы правы, сэр, когда говорите, что все дело поставлено с ног на голову, – обернулся он к доктору Феллу. – Мы искали зловещую фигуру в длинном черном пальто, а теперь появляется другая, в окровавленном твидовом пальто цвета, который можно назвать светлым. Что это? Уж не поворачивается ли дело из-за этого пальто в другую сторону?

– Нет, я, говоря, что все становится с ног на голову и что мы, возможно, ошиблись, об этом не думал, – с некоторым колебанием ответил доктор Фелл, попыхивая трубкой. – Но в какой-то степени все зависит от пальто. Мужчина и два пальто. Да, я считаю, он и является убийцей.

– Вы сказали, что у вас есть собственная мысль о том, кто убийца.

– Я знаю, кто убийца. – Решительно заявил доктор Фелл. – Понимаете, что заставляет меня спорить с самим собой… Не только то, что он все время торчал у меня перед носом. Дело в том, что он все время говорил правду, а у меня не хватило здравого смысла это понять. Он был очень откровенен, и мне даже больно вспоминать, что я ему не поверил и считал его невиновным.

– А как он исчез?

– Этого я не знаю. Ну, вот мы и пришли. На верхнем этаже была только одна комната. Лестницу освещал бледный свет, который проникал сквозь застекленную крышу. Дверь комнаты, сделанная из грубых досок и покрашенная в зеленый цвет, была открытой, окна, очевидно, давно не открывались. Доктор Фелл нащупал в темноте газовый светильник, на котором едва держался абажур. В неровном свете перед их глазами предстала уютная, но запущенная комната, оклеенная дешевыми голубыми обоями, белая железная кровать, письменный стол, на котором лежал, прижатый чернильницей, сложенный вдвое лист бумаги. Все тут напоминало о Пьере Флее. Казалось, они увидели его в порыжевшем вечернем костюме и цилиндре, готовым к выходу на сцену. Над зеркалом висело написанное витиеватым почерком и вставленное в позолоченную рамку библейское выражение: «Мне отмщенье, и я воздам». Но висело изречение почему-то вверх ногами.