– И этот великий детектив узнал о прошлом доктора Гримо? – мгновение поколебавшись, спросил Хедли.

– Нет… Но разве я похож на того, кто признался бы вам, если бы о чем-нибудь и узнал?

– Попробуем вас убедить. Вы знаете, что Пьер Флей убит перед дверью этого дома незадолго до половины одиннадцатого?

Розетта Гримо вскрикнула, Бернаби тряхнул головой. – Флея уби… Пятна крови! Нет! Где? Что вы хотите сказать?

– У Флея на этой улице была комната. Мы считаем, что его убили, когда он шел сюда. В любом случае его убил тот, кто убил и Гримо. Вы можете доказать, мистер Бернаби, кто вы в действительности? Вы можете доказать, например, что вы – не брат Гримо? Не брат Флея?

– Господи! Инспектор, вы что – сумасшедший? – спросил Бернаби дрожащим голосом и поднялся с кресла. – Брат?! Теперь я понимаю… Нет, я ему не брат. Думаете, будучи его братом, я был заинтересован… – Он замолчал и растерянно посмотрел на Розетту. – У меня, конечно, где-то есть свидетельство о рождении. Я… я могу назвать людей, которые знают меня с малолетства. Брат!..

– А это тоже принадлежит к атрибутам великого детектива? – спросил Хедли, взяв с дивана свернутую кольцом веревку.

– Это? Нет. А что это? Я никогда не видел этой веревки. Брат!

Ремпол взглянул на Розетту Гримо и увидел, что она плачет. Девушка стояла неподвижно, опустив руки, по ее лицу текли слезы.

– А можете вы доказать, что вчера вечером не были в этой квартире? – продолжал Хедли.

– Да, – с облегчением вздохнул Бернаби. – Могу. Вчера вечером я был в своем клубе – с восьми или немного раньше и до половины двенадцатого. Вам об этом скажут десятки свидетелей. Если желаете проверить, спросите у тех троих, с кем я весь вечер играл в покер. Вам необходимо алиби? Хорошо. У меня оно есть. Самое надежное из всех возможных. Тут я не был. Я нигде не оставлял пятен крови, где бы вы их ни обнаружили. Я не убивал ни Флея, ни Гримо, ни кого бы то ни было другого. – Его тяжелая челюсть снова выдвинулась вперед. – Что вы скажете еще?

– Вы настаиваете на том, что видели свет в окне в половине одиннадцатого? – едва дослушав Бернаби, спросил Хедли Розетту.

– Да. Но, Джером, я совсем не имела в виду…

– Пусть даже так, но когда сегодня утром сюда пришел посланный мною человек, электросчетчик был выключен и в квартире свет не горел.

– Я… Да… И все же это правда. Но что я хочу сказать…

– Допустим, что мистер Бернаби говорит правду. Он говорит, что пригласил вас сюда. Могло ли быть так, чтобы он, пригласив вас сюда, сам имел намерение остаться в клубе?

– Подождите! – Бернаби наклонился вперед и положил свою руку на руку инспектора. – Давайте расставим все точки над «i». Именно так я и сделал. Я поступил по-свински, но это правда. Надо ли объяснять дальше?

– Ну и ну! – буркнул доктор Фелл. Достав цветной носовой платок, он, привлекая всеобщее внимание, громко высморкался и повернулся к Хедли. – Позвольте вас успокоить. Мистер Бернаби, по его собственному выражению, заставил девушку прыгнуть через кольцо. Гм… Извините мою тупость, дорогая мисс, но с этим все хорошо. Разве настоящий леопард не прыгнул бы? А что касается света, То тут тоже не так страшно, как кажется. В квартире стоит шиллинговый счетчик. Тут кто-то был. Он не выключил Свет, и он, наверное, горел всю ночь, а когда нагорело на шиллинг, счетчик отключился и свет погас. Мы не знаем, в каком положении были выключатели, потому что первым сюда прибыл Соммерс. Черт побери, Хедли, у нас есть достаточно доказательств, что вчера вечером здесь кто-то был. Но кто? – Он перевел взгляд на Бернаби и Розетту. – Гм… Так вы говорите, что, кроме вас двоих, об этом месте никто не знает? Допустим, что ваши объяснения правдивы, мистер Бернаби. С вашей стороны было бы глупо говорить неправду о том, что можно легко проверить. Получается, что о вашей квартире знал кто-то еще.

– Я могу только заверить, что никому о ней не говорил, – сказал Бернаби, потирая подбородок. – Если только кто-то не видел, как я сюда заходил… Если только…

– Другими словами, если только кому-нибудь не сказала я? – вспыхнула Розетта. – Но я не говорила никому. Я… Я не знаю, почему, но никогда никому об этой квартире не упоминала.

– У вас есть ключ? – спросил доктор Фелл.

– У меня он был, но я его где-то потеряла.

– Когда?

– О, откуда я знаю? Я не заметила. – Сложив на груди руки, Розетта взволнованно ходила по комнате. – Ключ был у меня в сумочке. Только сегодня утром, когда мы сюда шли, я обратила внимание, что его нет. Но мне хотелось бы знать… – Девушка остановилась и посмотрела на Бернаби. – Я… я не знаю, люблю вас или ненавижу… Если вы с вашим увлечением криминалистикой… вы не имели в виду ничего конкретного, а говорили только… Что вам известно о моем отце? Скажите мне. Я ничего не имею против. Эти люди из полиции рано или поздно обо всем узнают. Только не становитесь в позу! Мне не нравится, когда вы это делаете. Что это за братья?

– Вам дают хороший совет, мистер Бернаби, – проговорил Хедли. – Потом у меня еще есть намерение спросить вас о вашей картине. Итак, что вам известно о докторе Гримо?

Бернаби оперся на подоконник, пожал плечами и насмешливо осмотрел всех ярко-синими глазами.

– Розетта, если бы я знал, – наконец проговорил он. – Если бы я мог подумать, что мои детективные опыты люди будут воспринимать именно так… Хорошо! Я повторю коротко то, о чем рассказывал вам уже давно. Если бы я знал, что это вообще вас так взволнует… Когда-то ваш отец сидел в тюрьме, это было в Венгрии. Он работал на соляных копях и сбежал. Не очень ужасно, правда?

– В тюрьме? За что?

– Мне сказали, что за попытку осуществить переворот. Моя собственная мысль – за кражу. Видите, я совершенно откровенен.

– Кто вам это сказал? – быстро спросил Хедли. – Дреймен?

– Значит, Дреймен об этом знает? – Бернаби прищурил глаза. – Разве не так? И я был уверен, что он знает. Но я хотел разузнать о чем-то другом… Кстати, а что известно вам? – внезапно рассердившись, спросил он. – Видите, я не из тех, кто любит вмешиваться в чужие дела.

Скажу только одно: если бы я копался в этом деле, Гримо меня так просто не оставил бы. Вы спросили о картине. Картина была скорее причиной, чем следствием. Случайность. Хотя мне и было очень трудно убедить Гримо, что это так. Во всем виновата эта проклятая лекция с проекционным фонарем.

– Что?

– Лекция с проекционным фонарем. Я попал на нее случайно, спасаясь от дождя. Это было где-то в северной части Лондона, года полтора назад. – Бернаби сцепил пальцы и пошевелил большими. Впервые его лицо стало спокойным и каким-то домашним. – Я охотно бы сделал из этого романтическую историю, но вам нужна правда. Лекцию читали на венгерском языке. Стремясь заинтересовать слушателей, лектор показывал диапозитивы. Особенно привлек мое внимание один из диапозитивов. На нем было изображено приблизительно то, что я нарисовал. Ничего особенного. Но рассказ лектора о трех одиноких могилах на неосвященном месте был ужасен. Знаете, лектор уверял, что это – могилы вампиров. Я всем объяснял, что изображенное на картине – плод моего воображения, что я ничего подобного никогда не видел, но мне никто не верил. Гримо увидел ее и…