Тех же самых, что двумя неполными дюжинами сопровождали гостей царя с той самой поры, стоило путникам переступить порог верхнего града.

– Задумалась, – смущенная собственной невнимательностью, царевна Марья недовольно скривилась и шагнула следом за глашатаем в тронную залу.

– Приветствуйте, гости дорогие! Царь Дадон – государь законный, властитель и охранитель Града Белокаменного и Лукоморья всего!

Глашатай с поклоном отпрыгнул в сторону, и Марье открылся вид на трон. Сперва царевне почудилось даже, что на нем и вовсе никого нет. Лишь ворох бесчисленных шуб и мехов, что грудой покоился на резном деревянном кресле. И лишь когда откуда-то из недр этой груды раздался сухой, скрежещущий, точно несмазанные дверные петли, голос, она поняла, что ошиблась.

– М-да… Нечасто таких гостей мне встречать доводилось на своем веку… А век у меня… хе-хе… ух и долгий выдался…

Царь Дадон, крохотный, изъеденный временем, сгорбленный старик, тяжело спихнул на пол шкуры и поднялся с трона, принявшись медленно спускаться по ступеням. Облаченный в длинную, в самый пол шубу, он всякий шаг опирался обеими руками на резной, украшенный каменьями и златом посох.

– Да… Пожил я немало…

Бесцеремонно тыкая в каждого пальцем, точно пересчитывая, он принялся перечислять гостей:

– Чародей. Хозяин топей с болотами и…

Старик поклонился:

– Сама наследная царевна морская, прекрасная Марья Моревна… И чего же ради вы такой пестрой братией в мой град пожаловали? Навряд ли дивом дивиться да питьем пьяниться… Хе-хе-хе…

Он захихикал все тем же старческим голосом, и от смеха его, неприятного, резкого, у Марьи по спине побежали мурашки отвращения. Заговорила она, однако, со всем привечанием да почтением:

– Я пришла к тебе, царь Дадон, просить встречи с котом, которого Баюном кличут. Что скажешь, сумеешь мне с ним такую встречу устроить?

– С Баюном?

Царь удивленно повел головой и, пройдя к окну мимо застывшего живым изваянием стражника, с неожиданной силой захлопнул его.

– Проклятая сырость. Что ни день, кости ломит да в ушах грохочет, – он стянул покрепче меховой воротник на шее. – А все от моря…

Царь вздохнул.

– А на что, тебе, царевна, мой кот, скажи на милость? – Дадон хитро зыркнул на Марью и тут же махнул рукой. – Впрочем, не отвечай. Коль такие гости явились, уважу. Тем паче, что к Баюну попасть немудрено, желающих только не видно. Хэ-хэ-хэ-хэ…

Он вновь рассмеялся:

– Потому как кто ж к чудовищу на обед сам ходит, верно? Но вы-то, ясно дело, не все и каждый. С вами погань эта шерстяная, не сомневаюсь, поговорит. Хоть бы и для начала.

– Вот и славно, царь, – Марья, порядком раздраженная разглагольствованиями старика, все ж терпеливо попросила: – Коль так все, то прошу уважь и в том меня, чтоб не томить ожиданием долгим. Уж больно мало у меня времени. Оттого желаю я поскорее с котом твоим увидеться. Скажи, где его держишь?

– Подскажу, чего не подсказать-то… – очередной смешок. – Да только, уж прости, не сразу. Потому как не могу я гостей таких важных да никак не привечать. Не по-людски это будет. А я в жизни привык человеком быть. Потому, коль уж я тебя уважаю, так и ты меня уважь, царевна, да прими заботу мою старческую. Во-первых, баньку посетите, пыль дорожную смахнуть – она уже истоплена, то времени много не займет. Да со мной хлеб хозяйский преломите, с икрою да чаркой соленки, что горло обжигает да сердце радует и мысли отпускает тяжкие. А кот, царевна, он не убежит. Уж поверь.

* * *

– Ха, а здесь весьма недурно! – Иван, оглядев бани, одобрительно покивал.

– Давайте покончим со всем поскорее. Нам еще ужин ужинать. Не хотелось бы к коту за полночь явиться.

Марья, уже избавившаяся от сапог и все еще хмурая от того, что пришлось уступить Дадону, принялась сноровисто расстегивать ремни брони. Делать это самой было не слишком удобно, что ничуть не добавляло настроению морской царевны приятностей.

– Да я ж разве против, – царевич вдруг оказался рядом и осторожно перехватил ее руки. – Позволь?

– Да, пожалуйста.

Мгновение подумав, Марья перекинула на одну сторону длинные волосы, обнажая вместе с плечевой застежкою и длинную лебединую шею.

– Да, ловкие у вас мастера, – Иван, возясь с ремнями, склонил голову, и она почувствовала на коже его горячее дыхание.

– Я вам не мешаю? – хозяин вод ухмыльнулся, но под его насмешливым взором, к немалому удивлению царевны, они с Иваном не только не отпрянули друг от друга, но даже и не вздрогнули.

– Не мешаешь, – царевич, продолжая возиться с ремнями, и не взглянул на Водяного. – Но коль скучно, так не жди, иди в баньку первым, чтоб потом никого не задерживать. А то, брат, смердит от тебя, как в портовом закоулке.

– Брешешь! Себя сперва вымой, выпь потная!

Царь вод нахмурился, но затем все ж подхватил двумя пальцами ткань дарованного Иваном плаща и осторожно понюхал:

– Хм. Да, схожу, пожалуй. Ну а чего вы хотели – в такое-то пекло да без водицы чистой сутками?

Махнув рукой, он ушел, и Марья с Иваном остались в светлом предбаннике одни.

– Рубаху кольчужью тоже помочь снять?

Покончив с броней, царевич вопросительно взглянул на повернувшуюся к нему лицом царевну.

– Ну попробуй, – Марья, сглотнув, ответила тихим, непривычно робким голосом и подняла покорно к сводчатому потолку руки.

– Ну попробую.

Уста Ивана тронула мягкая улыбка, когда он, чуть поведя ладонями по ее бедрам, хватился за крайние звенья и потянул кольчугу вверх, освобождая плечи царевны от немалого груза.

– Ой… – в самом конце Марья, не удержав равновесие, чуть покачнулась, ткнувшись упругой грудью в грудь царевича. И тут же смущенно сдула расплескавшиеся по челу волосы. – Прости.

– Да… ничего, – теперь и сам Иван говорил хрипло, будто через силу.

– Порты тоже?

– Пожалуй.

Царевна чуть прикусила губу, когда он, опустившись на колено, потянул с ее округлых бедер тугие, крепкой акульей кожи штаны. Сперва с одной ноги, затем со второй.

– Обычную рубаху… – чуть задержавшись у пола, он наконец поднялся и тяжело сглотнул. – Тоже помочь?

– Ее-то? – Марья, опустила взор вниз.

Туда же, где блуждали неотрывно глаза Ивана.

– Обойдешься. Пойду я.

Хмыкнув, она отвернулась и, оставшаяся теперь в одной лишь широкой, быстро влажнеющей от пара длиннополой рубахе, направилась ко второй помывочной.

– Марья, что ж ты… гхм… совсем одна будешь париться? И… спинку не потереть даже? – смущенный, как и сама царевна, он постарался напоследок укрыться за шуткою.

– Знаешь… – Марья сделала вид, что задумалась. – В другой раз, может. А сегодня…

Она, отворив дверь, тут же оказалась средь густых клубов молочно-белого, вырвавшегося из помывочной пара и выскользнула через широкий ворот рубахи, оставшись совершенно нагой.

– Коль одному скучно, иди вон, Водяного попарь…

Одарив напоследок царевича многообещающей улыбкою и по его глазам не сомневаясь, что уж он-то средь пара успел углядеть все, что нужно, она шагнула в парилку.

Во дни возвышения СоветникаСпустя несколько нелегких часов после разговора Марьи с Володыкойв разграбленной чужаком старой оружейной

– Знала я,