— Рада за тебя, — ответила Ева, взглядом ища у Рорка поддержки, но тот лишь улыбнулся.

— А вы арестуете грабителя?

— А что, есть?

— Мой приятель Эверет стащил в магазине шоколадку. Но его мама узнала и заставила заплатить из карманных денег. Он потом целый месяц сидел вообще без сладостей. Хотите, арестуйте его, вон он там, — весело сдал приятеля Чип.

— Похоже, он свою вину перед обществом искупил.

«Боже — бомже — да где ж там его мать?» — мысленно взмолилась Ева.

— На вот, с ним поговори, — сказала она, в отчаянии предлагая на съедение Рорка.

— Ладно. Ты тоже из полицейских?

— Ни в коем случае, — решительно открестился Рорк.

— Ты говоришь как-то не по-нашему, — протянул Чип. — Ты не из французских? У нас в магазине одна тетя из них, тоже не как мы разговаривает. Я знаю одно слово!

— Какое слово?

— «Банджур». Это значит «привет».

— Я тоже знаю одно слово.

— Какое? — обрадовался Чип.

— Дигуйт. Так говорят «привет» у меня на родине.

— Дигуть, — нетвердо повторил Чип.

— У тебя отлично получается.

— Чип, хватит приставать к полицейским, беги играть!

Наскоро причесанная, Бекки Роббинс, шлепая по асфальту тапочками, выбежала из подъезда. Схватив сына за плечи, она на секунду прижала его к себе и оттолкнула.

— Ладно, пока! — крикнул тот и, засверкав пятками, с воплем вернулся в гущу дворовых игр.

— В чем дело? — не скрывая возмущения, осведомилась миссис Роббинс. — Соседи говорят, утром из ФБР приезжали, теперь вот полиция…

— Вы знаете женщину, представляющуюся как Сарайо Уайтхед?

— Да, соседи сказали, фэбээровцы тоже про нее спрашивали. Она тут раньше жила, на втором этаже. Уж полгода как съехала или даже больше. А что? Она что-то натворила? Фэбээровцы ничего такого не сказали, но Эрлин, соседка моя, говорит, что так и знала. А теперь и вы тут. Она мне всегда не нравилась — в смысле, Сарайо, не Эрлин.

«Ясно, в кого Чип такой болтун», — подумала Ева.

— Почему? — поинтересовалась она.

— Да от нее слова приветливого не дождаться было! Понимаю, в ночную смену приходится работать, но чтоб на детей огрызаться — не только на моего, — этого я не люблю.

Уперев руки в боки, Бекки уставилась на носящихся орущих детей материнской разновидностью подозрительного взгляда.

— Да кто она вообще такая, чтоб им тут запрещать играть? Лето ж на дворе! День! И не первый раз, между прочим, и даже с бранью, представляете? — добавила она, повернувшись к Еве с Рорком, но еще не сменив взгляда. — Я ей так прямо тогда и сказала. Купи, говорю, себе, что ли, затычки в уши. Так что она натворила?

— Узнаем, когда ее найдем. В гости к себе она никого не водила?

— Кроме той другой женщины, никого больше у нее не видела. Молодая такая, симпатичная.

— Это она? — спросила Ева, показывая фото Мелинды.

— Ага, та самая. Она тоже что-то натворила? Жаль, она такая милая казалась…

— Нет, она ничего не сделала. Больше никого не помните?

— Ну, мужик какой-то однажды приходил. Очень толстый. Сказал, она у него работала, искал ее. Но она к тому времени уже съехала. Просто уехала и все, даже мебель оставила. Хотя она ее, оказывается, в прокат брала. Но все полностью оплатила, и за квартиру тоже. Мне хозяйка квартиры сказала. В общем, никто по ней особо не скучал, — подытожила она.

Ева продолжила молча на нее смотреть.

— Есть еще кое-что… — Бекки переступила с ноги на ногу и глянула по сторонам. — Было у меня одно подозрение, поручиться не могу, но…

— Если вы что-то видели, слышали, знаете или подозреваете, это все может нам помочь.

— Не хочу никого обвинять — даже ее, — но раз уж даже до ФБР дело дошло, и вы тоже… В общем… мне кажется, она что-то принимала. По крайней мере иногда.

— Наркотики.

— Ага. Мне так кажется. У меня двоюродный брат этим увлекался, так что я знаю, на что оно похоже. Глаза у нее иногда были такие, руки тряслись. Пару раз от нее точно «Зонером» пахло. Когда тогда по поводу детей ругались, я ей сказала, мол, пусть примет, чего она там глотает или курит, и отключится, чтоб их не слышать. Нехорошо, конечно, было так говорить, но очень уж она меня разозлила. Она так на меня в ответ глянула!.. Честное слово, я даже испугалась. Хлопнула дверью прямо у меня перед носом. Ну, я постояла и пошла к себе. А на следующий день я собралась на работу, иду к своей машине, гляжу — а у Джейка все колеса проколоты. Мы с мужем рядом паркуемся. Я знаю, это она сделала. Понимаю, что опять ее обвиняю, но я точно это знаю. Только не докажешь же. К тому же это я с ней ругалась, а не Джейк. Он, как я, на людей не заводится. Если б она мне шины располосовала, может, я б на нее в полицию и нажаловалась. А Джейку ведь машина для работы нужна, ему далеко добираться. Он тогда целый день потерял из-за этих шин.

— И вы об этом в полицию не сообщили?

— Ну почему же. Должны были, для страховки. Хотя все равно они нам только часть покрыли. Джейк сказал, чтобы я на нее ничего не катила, так что я промолчала. Да она бы все равно все отрицала — может, даже еще похуже чего сделала б. После того случая я к ней даже не подходила. В общем, когда она испарилась, слез я по ней не проливала.

Ева опросила еще нескольких соседей, но Бекки Роббинс уже сообщила все, что ей было нужно.

— Неплохо, неплохо, — бормотала Ева по дороге в отель. — В баре ей изображать честную работягу еще удавалось, но дома…

— Дома ей хотелось отдохнуть, — подсказал Рорк, — побыть самой собой.

— Точно. Принять дозу любимой дряни, отдохнуть в тишине, заткнуть сволочную соседку — ты у себя дома, имеешь право. А если та продолжает высовываться, имеешь право ей отплатить. Особенно если знаешь, как это верней всего сделать: лишить кормильца семьи тачки, чтоб не мог на работу ездить. Всадить ему и всей его семье туда, где побольней, — по кошельку.

— Она, оказывается, женщина с характером, — добавил Рорк. — И довольно злобным. Детей не любит и, я бы сказал, не считает необходимым поддерживать с другими людьми отношения.

— Они ей не нужны. Но она умна, неоплаченных счетов не оставила. Не нужно, чтобы кто-нибудь ее искал, даже если она уже и сменила документы.

— Зато теперь мы знаем, что машины у нее тогда еще не было. Значит, на работу ходила пешком или добиралась на общественном транспорте. Что, кроме Мелинды, к ней никто не ходил, и никто, кроме бывшего босса, ее не искал.

«Рорк ловит все с первого раза, — подумала Ева. — Никогда не приходится ему разжевывать».

— Значит, кто бы ей наркоту ни продавал, ходила за ней она сама. И мужчин не водила, соседи бы обязательно заметили — значит, терпеливо ждала Макквина. По крайней мере дома. Некоторые барыги за наркоту натурой берут — но это бизнес, это бы изменой не считалось. Секс — это бизнес.