скоротечный и тяжёлый бой, на трагедию сегодняшнего утра, он всё равно в душе был рад, что столько полезного груза, что много хлеба дойдёт до этих многострадальных афганцев.

Впереди по ходу движения, в направлении опорного пункта теперь восьмой* роты батальона, той, что стояла отдельно от штаба батальона и седьмой роты впереди по направлению к конечному пункту, а может быть, дальше того места – эхо в горах не позволяло точно определить расстояние – что-то забахало взрывами, и послышались звуки стрельбы. Что вызывало естественное опасение, но не более, потому как периодически по опасным местам, по выявленным целям могла отработать своя авиация или отстреляться вертушки. Это было привычно, если вообще можно что-то назвать привычным на войне.

*Восьмая и девятая роты этого батальона имели похожие задачи по обороне своих участков по маршруту движения грузовой колонны. Это – стандартная и общая задача для рот батальона, решаемая ими самостоятельно и в режиме поддержания связи с командованием батальона. На момент описываемых событий они были выдвинуты вперёд по ходу движения колонны и действовали на удалении. Такой способ обороны с организацией перемещающихся оборонительных «блоков» был специфичным именно для Афганистана из-за засадного характера действий душманов, но принципиально мало чем отличался от обычных для Боевого устава действий батальона в обороне. Лишь непредсказуемые действия душманов вносили коррективы с началом боевых событий. Место и время начала боестолкновений предсказать было практически невозможно. Только наработанный опыт рейдовых подразделений позволял реалистично оценивать места вероятных угроз по топографии местности и поведению местных жителей и даже животных, и другим специфическим признакам и разведданным.

Частота радиостанции 300-го была выставлена на выделенную волну батальона, и в шлемофоне Алексея раздался голос комбата – встревоженный и глухой:

– «Кама», я – «Иртыш», приём!

– Я – «Кама», на приёме.

– Лёша, я снимаю Пасько с блока. Рота вся должна немедленно вернуться! Жду на дороге возле опорника. Сколько вам нужно времени? Пасько говорит – двадцать минут.

– Да. Примерно столько, если мешать двигаться не будут.

– Жду, срочно ко мне! Тут всё объясню.

Шаховской вылез на броню, увидел, что грузовые машины стали замедляться и останавливаются справа на дороге по ходу движения: что-то впереди не позволяло её продолжать. Так как грузовые машины останавливались на обочине, то одна полоса освободилась для движения роты Пасько. Машины седьмой роты начали сниматься с мест и выезжать на дорогу. Шаховской дал Жене команду, и 300-й выдвинулся и встал первым, направляющим, обозначив голову колонны, за которой все стали пристраиваться.

Через несколько минут в наушниках прозвучал голос Пасько:

– Лёш, я последний, всех снял, колонну замкнул, можно начинать движение.

– Саш, стрельбу услышал?

– Да.

– Тебя комбат  неспроста снял с блока… Думаю, скоро что-то будет… Пусть ленты добьют…

Взводные отозвались, что услышали, и их люди займутся этим.

Колонна на ходких «восьмидесятых» БТРах, в которых установлены камазовские движки, двигалась вперёд и быстро достигла своего ротного опорного пункта, но съезжать с дороги на равнину не стала. Там уже стоял 302-й комбата, сидевшего сверху на броне и в ожидании беспокойно курившего сигарету быстрыми глубокими затяжками.

Какофония войны не прекращалась. Стало очевидно, что это не огонь нашей авиации – слишком долго длилась вся эта стрельба и продолжались разрывы. Офицеры успели полазить в рациях на своей технике по выделенным каналам связи и понять, что война завертелась в их восьмой роте. Естественно, все детали этого знал комбат, который получал доклад от ротного и оперативную сводку от «Гранита».

Комбат, заметив их приближение, дал команду оставить машины на дороге, а сам спрыгнул вниз. Шаховской подъехал и немедленно спустился. Тут же, минутой позже, подрулил Пасько. Офицеры собрались возле БТРа комбата. Все ждали его слов.

Тянуть было нельзя, однако что-то его держало. Но вот, наконец, вздохнув глубоко, он произнёс:

– На блоке восьмой роты духи долбят хлебную колонну. В восьмой роте есть потери… Накат на неё очень сильный… Это плохо. Хорошо то, что позиция духов по одну сторону дороги и находится вблизи от неё. Там есть равнинный подход к ним… Мы с тобой, Саш, атакуем их с тыла… Сейчас на подлёте вертушки, они поддержат.

Смурной Пасько процедил:

– Понял.

Комбат:

– Лёш, ты здесь, с тобой приданные артиллеристы и наши миномётчики. Организуйте огневую поддержку восьмой, цели сообщим. Здесь останется Тася с ранеными. Должна готовиться к приёму «трёхсотых». Зампотех останется. Давай, Лёш, на связи. Ты за старшего. Если опять вчерашнее здесь повторится, то ты, я уверен, сможешь… Я погнал… Поехали, Саш… – Он очень тягостно вздохнул. И неожиданно перекрестился. – Меня тут не жди. Сами на новое место будете перемещаться по моей команде. А я уже на новое место подрулю вместе с Пасько. Предупреди артиллеристов, что будем сегодня менять позицию, пусть будут наготове.

Он сделал паузу и спросил:

– Всем всё понятно? Тогда вперёд. По машинам!

Колонна седьмой роты стала набирать ход и вскоре скрылась за изгибами горной дороги.

Шаховской съехал с трассы и продвинулся метров на триста – четыреста, мимо позиций артиллеристов до своего прежнего места стоянки. Пока БТР медленно ехал, он видел вопрошающие и озабоченные лица артиллеристов, для которых он был тем человеком, от которого зависит их жизнь в этот момент существования.

Время близилось к дневному намазу.

Шаховской увидел летучку и подраненный утром БТР седьмой роты, который притянул зампотех. Он уже им и занимался. Недалеко стоял БТР 301-й, который был из их штатного взвода связи и был закреплён за Крикуновым. Его восстановление после подрыва было уже закончено.

Рядом с санитаркой стояла Тася и также выжидательно-вопрошающе смотрела на Шаховского.

300-й занял своё место. Шаховской вызвал командира артиллерийской батареи и ждал его.

Подошедшая Тася не решилась его отвлекать, однако он в двух словах пояснил ей всю текущую ситуацию.

Прибыл командир батареи, получил от Алексея задачу. Сверил с ним на картах позицию их восьмой роты, которая подверглась нападению. И без лишних слов убыл к себе исполнять поручение Шаховского.

Не было зампотеха. Видимо, в общих чертах он уже знал ситуацию от комбата и понимал, что должен сделать свою работу как можно скорее.

Прошло уже полчаса, как Шаховской увидел комбата, получил его распоряжения и вернулся на освоенное место на этом опорном пункте…

В воздухе раздался омерзительно-пронзительный знакомый свист…

Так свистят эрэсы на подлёте. Ещё несколько секунд, и раздался мощный взрыв на позиции.

Свист превратился в непрерывный хор мерзких верещалок, как будто истошно визжит выживший из ума многоголовый дракон. Он визжит на истеричной ноте, одной общей для всех его шибанутых голов. Так слышны ракеты на подлёте перед взрывом.

Разрывы пошли один за другим