Действительно, томная светловолосая принцесса, сидящая на троне в окружении фрейлин, шутов, комнатных собачек, напоминавших подушки и подушек, похожих на собачек, не вызывала никаких сложных ассоциаций.

— И на второй ничего такого, — маг тащил мне второй медальон, на котором принцесса танцевала вальс с принцем.

Никаких сомнений в том, что её кавалер именно принц не возникало, корона была аккуратно пририсована у него на затылке.

Маг не поленился снять все двенадцать овальных картин в роскошных рамах из розового дерева и разложил вокруг меня. Роман белёсой принцессы и симпатичного черноволосого принца был показан очень тщательно, заканчивалось всё роскошной свадьбой с плачущим папочкой-королём и утирающими слёзы фрейлинами.

— И что же? Вы оторвали меня от дел, приволокли сюда, а оказалось, что ничего особенного на картинах нет?! — выпалил, сверкнув глазами, маг.

— Р-р-р-р-р! — в узорчатые двери влетел крупный белый волк, его жёлтые глаза горели огнём, шерсть на загривке топорщилась, как перед дракой.

— Блэки! Нельзя! — словно псу крикнула я ему, когда он свалил с ног мага.

Волк стоял над стариком, взрыкивая многообещающе.

— Блэки! — закричала я, когда волк тронул лапой плечо старика.

— Ещё чего! — рявкнула девушка, возникшая в гостиной. — Какой я тебе Блэки, Саша!

— О-о-офе-э-элия? — я схватила покрывало с дивана, к счастью в этой гостиной оно было, и закутала голую подругу. — Ты превращаешься?

— Да, давно не пробовала, вот одежда и в клочки, с непривычки, — густо покраснела Офелия.

Ничего страшного в её наготе не было: такого совершенного тела я никогда не видела. Маг, наверное, тоже, встав он мрачно спросил:

— Чем обязан, леди Хмининген?

— Вы не смеете обижать Сашу! — рявкнула Офелия. — Я видела картины, пару дней назад они стали другими.

Офелия молниеносно разложила двенадцать медальонов веером и коснулась каждого искристым заклинанием проявления. И они изменились, став такими, какими были во время испытаний, когда я глазела на них, а не на женихов, иначе бы поняла, чем они так угодили Ясеню. Подумать только, они разделили второе место за простенькие магические фокусы. А Максиму! Моему Максиму досталось последнее место!

В овалах была та же самая графика, которую я видела, с небольшими цветными вставками. В первый медальон поместили самую мрачную картину: по лесу шли двое мужчин, один с рыжей косичкой был чуть тоньше и ниже. Второй черноволосый казался гораздо крепче. Лес приграничья выглядел отталкивающе тёмным. Бурелом, светлые, словно седые островки мха на чёрных стволах, и только по краю синели, словно морская волна приграничные цветы — создание мага со странным чувством юмора. Я слышала о полях этих цветов, которые назывались «возлюби ближнего своего». И мои предчувствия оправдались, на следующих картинах мужчины уже целовались, постепенно снимая куртки, сапоги и прочие части костюма, видимо, показавшиеся горячим парням лишними.

Маг рассматривал всю эту красоту молча, изредка хмыкая и покачивая головой.

Но взглянув на последнюю очень откровенную картину, ахнул. Да, моя реакция тоже была такой, раздевшийся рыжеволосый повернулся к нам, наконец, в профиль: во-первых, это была девушка, во-вторых, она очень походила на Митиля.

Маг произнёс несколько коротких заклинаний, и… девушка начала целовать своего любовника. Как ни странно к горлу подкатила тошнота, я отвернулась. Но маг дёрнул меня за руку, привлекая внимание, на этот раз уже одетые путники направлялись к одной из приграничных небольших крепостей, судя по цветам флагов на одну из наших застав.

— Это северная крепость номер двадцать один, — пропела Офелия, — пошлите туда людей, нам нужно быстрее ввести её в игру. Странно, конечно, кто прислал такую точную информацию и зачем, но надо проверить. А вдруг всё это правда?

— Ваше высочество, распорядитесь, чтобы выбрали человека потолковее, и пришлите его ко мне, надо его подготовить, — приказал маг мне таким тоном, словно я была его секретарём, а не наследницей престола.

Пока я вызывала мэтра Храбриани, чтобы он мне порекомендовал дознавателей посообразительнее, пока заглянула на кухню, была там почти насильно накормлена пирогом со взбитыми сливками и клубничным вареньем, за окнами стемнело. И я отправилась сразу к папе, вспомнив об Офелии, деликатно постучала в дверь королевской спальни, но не удержалась и сразу же вошла. Офелия едва успела спрыгнуть с коленей короля.

Да.

Моё место было занято!

Я иногда ещё сидела на папиных коленях. И тут чуть не разревелась. Главное: ведь именно по моему приказу Офелия составила приворотный аромат!

— Сашка, — уши отца полыхнули красным.

Интересно: ему было стыдно от того, что его губы распухли от поцелуев или что его невоспитанная дочь так быстро вбежала в комнату?

— Сашка, — король не знал, что сказать, поэтому обнял меня и чмокнул в волосы.

— Я пришла пожелать вам спокойной ночи! — рявкнула я, вытирая нос и слезы, брызнувшие из глаз.

И тут тихо ахнула Офелия, падающая на пол. Мы оба бросились к ней с воплями-вопросами:

— Что болит?

— Что случилось?

— Ты ранена, любимая?

Но Офелия стала словно тоньше, побледнела, её руки казались полупрозрачными, как у тяжелобольного человека, под глазами появились чёрные тени.

«Дня два», — вспомнила я слова Финиста.

— Мне пора, — прошелестела моя дорогая подруга.

— Нет, ты можешь даже целоваться с моим отцом и выходить за него, я не против, только не бросай нас, Офелия, милая, милая Офелия, — позорно заплакала я.

Как быстро я привыкла к тому, что моя подруга, наперсница, секретарь, родной человек перестала быть призраком. Я даже злилась на неё и ревновала к отцу!

— Это всего лишь аромат, Дикт, — прошелестела Офелия королю, сжавшему её в объятиях, — приворотный аромат…

— Дурочка… — король целовал её локоны, — верховный давно выдал мне три медальона от приворота. Помнишь, ты ещё спрашивала, не локон ли королевы в самом большом из них. А я был влюблён в тебя, ещё мальчишкой. Такая легенда… Я огорчался, что родился через триста лет после твоей гибели. Я люблю тебя, Офелия, всем сердцем. Ты согласна стать королевой?

«Кажется, следующий турнир будет в честь второй дочки короля», — подумала я, любуясь на раскрасневшиеся щёки и сияющие глаза моей по-настоящему ожившей подруги.

Я бродила по своей пустой спальне и никак не могла уснуть, хотя давно было за полночь. Кто прислал магическую весть, превратив картины из розовой гостиной в странную графику?

— Не спишь, Сашка? — из потайной двери выскользнул король.