При последующих королях их влияние ослабло, либо из-за уменьшения степни участия совета в управлении королевством, либо из-за более поздних изменений, внесенных в его структуру и функции. Энрике IV все больше и больше полагался на отдельных советников, которых выбирал из всех сословий, а Фердинанд Католик ограничил свой совет небольшим числом бюрократов (почти исключительно плебеев), отобранных по их административным качествам. Представительство марранов среди этих бюрократов было, тем не менее, заметно и во время правления этих королей вплоть до конца века.

В XV в. «новые христиане» часто играли ведущую роль в церковной иерархии. Среди занимаемых ими постов были такие, как епископ, архиепископ, Магистр Священного дворца и кардинал. Первым марраном, получившим высокий церковный пост, был Пабло де Санта Мариа (Павел из Бургоса), который стал епископом Картахены (1401 г.), а позже, в период несовершеннолетия Хуана II (1415 г.) — епископом Бургоса. К концу регентства мы встречаемся со вторым епископом-марраном — Гонсальво де Санта Мариа, старшим сыном Павла, который получил пост епископа Асторги в 1419 г. При Хуане II, когда ни один епископ в Кастилии не мог быть назначен без согласия короля, второй сын Павла, Альфонсо де Картахена, сменил своего постаревшего отца на посту епископа Бургоса. Среди епископств, возглавляемых новохристианскими прелатами во второй половине века, были Сеговия, Калаорра и Гранада. Конверсо назначались и на другие должности в церковной иерархии, такие как архидьяконы, дьяконы, аббаты, каноники и капелланы кафедральных соборов.

Параллельно с ростом их авторитета в монархической и церковной администрациях возрастал и их статус в аристократических сословиях. Их проникновение в кастильскую знать было заметно облегчено многочисленными браками между их сыновьями и дочерями с аристократами высшего ранга. Это часто приводило их к контакту с силами, которые формировали политику королевства, что тоже способствовало их проникновению в королевскую и городскую администрации.

Эти достижения конверсо в Кастилии способствовали ускорению аналогичного процесса в Арагоне. Не было в Арагоне своего Альваро де Луны, который мог бы преодолеть упорное сопротивление сословий приходу конверсо в разные администрации. Только после 1458 г., когда Хуан II стал королем Арагона, началось проникновение марранов в королевскую администрацию. Оно заметно усилилось в семидесятые годы и достигло своей кульминации в следующем десятилетии, при Фердинанде II. Чтобы продемонстрировать этот факт, достаточно назвать следующие имена: Алонсо де ла Кабальерия был вице-канцлером Фердинанда, Луис де Сантанхель был escribano de ratión, т. е. финансовым секретарем короля (помимо службы на других важных королевских постах), Габриэль Санчес был генеральным казначеем королевства[2951], Санчо де Патерной был maestre ratiónal de Aragon (главным контролером финансов Арагона)[2952], а Гаспар де Баррачина — личным секретарем Фердинанда[2953].

Это резюме ни в коем случае нельзя считать исчерпывающим, даже в отношении к типу должностей, занимаемых марранами в тот период. Так, например, мы видим в королевской администрации конверсо также и в роли королевских послов, военных командиров, управляющих замками, а в городской сфере — казначеями, мажордомами и прокурадорами кортесов. Этот список, конечно, может быть продолжен, но картина ясна. Конверсо занимали позиции во всех четырех видах администрации страны: королевской, поместной аристократии, церковной и городской — и на всех уровнях. А главное, должны мы заметить, большинство этих позиций несли в себе, в той или иной степени, управленческую власть, социальный престиж и относительно высокий доход. Таким образом, они предоставляли возможность достижения трех самых желанных для большинства людей целей: почета, богатства и власти. Именно поэтому борьба за контроль над этими позициями была столь напряженной.

V

Нет сомнения в том, что крупные суммы денег, сконцентрированные в руках марранских откупщиков, предоставили им возможность — и поощрили некоторых из них — заняться международной торговлей. В этой области генуэзцы, обосновавшиеся в Испании, «старые христине» — испанцы и испанские евреи — активно действовали уже долгое время, а «новые христиане», как мы смело можем утверждать, встретили серьезную конкуренцию. Однако в XV в. испанские коммерческие горизонты расширились и в сторону Атлантики, и в сторону Средиземного моря, умножая тем самым деловые возможности. Появление сильных торговых общин, основанных марранами в таких городах, как Севилья, Толедо и Барселона, должно было в известной мере стать результатом их достижений в международной торговле.

Меньше, чем торговцы высших классов, соперничали между собой «старые» и «новые христиане» — торговцы среднего класса, которые в основном черпали свой доход из небольших промыслов и всевозможных дел, обслуживающих внутренний рынок. Здесь «новые» и «старые христиане» зачастую работали с различными товарами, что уменьшало конкуренцию между ними. Конечно, такое разделение экономической активности обычно не имело места в свободных «профессиях», в особенности в медицине и юриспруденции, где были заняты члены обеих групп. В этих сферах «старые» и «новые христиане» часто соревновались за те же позиции в бюрократической системе и за тех же клиентов и пациентов.

Здесь необходимо сделать несколько замечаний, чтобы прояснить затронутые существенные моменты. В свободных профессиях, не меньше, чем в торговле, не все конверсо, занятые в одной и той же области, принадлежали к одному и тому же классу. В медицине, к примеру, все знаменитые врачи, которые обычно обслуживали знатных господ, принадлежали к высшему слою, в отличие от начинающих врачей и многих из тех, что обслуживали простой народ. Этим последним приходилось конкурировать не только с еврейскими, но и со старохристианскими врачами, у которых большинство пациентов было «старыми христианами». По своему статусу и доходу все эти конкуренты относились к среднему классу, но у конверсо часто бывало преимущество перед другими по тем же причинам, по которым их знаменитые учителя превзошли своих еврейских и старохристианских братьев по ремеслу. Как следствие, старохристианские врачи больше, чем еврейские, ощущали, как они теряют пациентов из-за успеха марранских конкурентов. В большинстве мест старохристианские врачи были так же доступны, как еврейские и марранские, и многие «старые христиане» предпочитали их услуги по профессиональным причинам или просто потому, что те были «старыми христианами». Яростная кампания против марранских врачей, рисующая их убийцами их христианских пациентов, без сомнения, способствовала этому предпочтению[2954]. Тем не менее необходимо отметить, что старохристианские врачи вряд ли имели отношение к этой кампании. Распространители этой клеветы наверняка обращались к ним с просьбой выразить поддержку их обвинениям, но нет никакого свидетельства о том, что эти врачи поступили таким образом. Это не только свидетельствует о профессиональной порядочности старохристианских врачей, но еще и объясняет, почему, несмотря на пугающие слухи, многие «старые христиане» продолжали обращаться к марранским (и еврейским) врачам.

Конкуренция между «старыми» и «новыми христианами» среднего класса в других свободных «профессиях», в