Я кивнула и подошла к Эрвину. Он даже не вздрогнул, когда я взяла его за руку, все так же смотрел в небеса, не мигая…

Распев — дело не быстрое. А уж особенный распев — тем более. Хорошо, если фея не знает разницы…

Море тяжело вздохнуло, будто там, у самого горизонта, пробуждался великан. Волна плеснула на песок.

— Вспоминайте! — приказала фея братьям, а я прикрыла глаза, чтобы провалиться в чужие воспоминания.

«Вам не шестнадцать лет! — Рослый молодой мужчина со шрамом на брови прохаживается взад-вперед. — Вы давно уже взрослые, а ведете себя хуже малолеток…»

«О, снова пошел воспитывать, — тяжело вздыхает Кристиан, а Вернер вторит: — Хватит уже, папочка, Михаэль нас достаточно пропесочил! Заказ мы выполнили, а если по пути заглянули… кое-куда, так что с того? Сам говоришь, мы давно уже взрослые!»

«Да я же беспокоюсь о вас, глупые… — серьезно говорит Андреас (а это он), кладет руки им на плечи и привлекает к себе. — Случись что с вами, как нам жить?»

«Ничего, нас и так более, чем достаточно, — бурчит Кристиан, а может, Вернер, и тоже обнимает старшего брата, неуклюже и крепко. — Брось, нам ничто не угрожало! Пока мы вдвоем, нас голыми руками не возьмешь!..»

Снова вспышка.

«Почему я должен смотреть за ними? — возмущается юноша, очень похожий на Эрвина, но с более резкими чертами лица. — Почему не могу отправиться с вами?»

«Это дело для взрослых, — серьезно говорит ему Герхард. — Вам рано еще… А ты, Дитрих, я знаю, уследишь за братьями, на тебя можно положиться. Эрвин что — уткнется в книжку, только его и видели, а вот Вальтер с Манфредом… Рассчитываю на тебя! И постарайтесь не разнести дом!»

«Хорошо, — мрачно цедит Дитрих, но, стоит Герхарду исчезнуть, опрометью бросается в другую комнату с криком: — Старшие ушли! Кто со мной в порт?»

«Идем!» — откликаются еще двое, а третий, в котором легко узнать Эрвина по взлохмаченным волосам и задумчивому взгляду, со вздохом откладывает книгу.

«А ты оставайся, — великодушно говорит ему Вальтер. — Тебе там все равно скучно, верно ведь?»

Эрвин с облегчением кивает и снова углубляется в толстый том, а братья его, смеясь и толкаясь, устремляются куда-то навстречу приключениям…

Должно быть, я видела кусочки их жизни там, за морем, еще до того, как они принесли с собой Элизу — себе на горе.

Горестный птичий крик в вышине стал громче, захлопали крылья, и…

— Четверо, — улыбнулась фея, глядя, как пытаются подняться на непослушные ноги братья, как озираются в недоумении и замирают, увидев остальных. — Раньше бы мне использовать тебя, русалка! Надо же, какая сила! Жаль, мне она не подвластна…

— А Элиза тебе не нужна? — спросила я.

— Элиза? — нахмурилась она. — А, та девчонка… Ее нет больше. Она свою службу сослужила. У трона есть наследник — ее сын, а она… — Фея развела руками: — Люди слишком слабы. Она и так слишком много взяла на себя: шутка ли, попытаться избавить сразу одиннадцатерых от моего проклятия… И ведь почти получилось! Будь их вдвое меньше, она совладала бы… Королевская кровь! — добавила она не без уважения.

— Так она все-таки сестра им?

— Да, она дочь Лауры, — кивнула фея. — Ты догадалась?

— А король знал? — ответила я вопросом на вопрос.

— Конечно же, знал, иначе не оставил бы ребенка при себе! Лаура давно ходила в его фаворитках: жены были вечно беременны, а она… — фея улыбнулась, — она, несмотря на возраст, могла дать фору любой юной красавице!

— И ты посулила ей трон для Элизы, если она…

— Да, в обмен на крохотную услугу. — Фея по-прежнему улыбалась, но улыбка эта казалась нарисованной. — Уже вторую. Сперва Лаура захотела стать супругой Стефана и стала ею, ну а дальше — больше…

— Люди не умеют останавливаться вовремя, — ввернула я.

— Именно. Ну что ж… — Она взглянула через плечо, на разгорающийся закат. — Тебе пора, моя услужливая русалка. Но ты все еще не назвала своего желания, я жду! Хочешь снова обрести рыбий хвост?

— Зачем же утруждать тебя? — ответила я. — Я и сама могу вернуться на дно морское… Я попрошу тебя только об одном.

— Ну же?

— Не мучай моего мужа перед тем, как убьешь его, — попросила я. — И сделай это после того, как я уйду. Я привязалась к нему и…

— Хорошо, — после паузы сказала фея. — Он умрет быстро. Первым, чтобы не увидел, как станут умирать его братья. Это тебя устроит?

Я кивнула.

— Тогда убирайся, да поживее. Видишь, кровь заката уже струится в воду… — Острый язычок облизал тонкие губы. — Пора!

— Позволь, я возьму лодку, — попросила я. — Вплавь будет дольше, а зелье, которое превратит меня обратно в русалку, припрятано во-он там, за дальним мысом!

— Бери, — отмахнулась она и повернулась к братьям, когда я со всех ног бросилась прочь.

Вновь прибывшие, казалось, не могли взять в толк, как оказались на этом берегу, почему остальные молчат и не отвечают…

Лодку я оставила не так уж далеко, будто чувствовала, в какое место фея приведет братьев. Старая крепкая посудина Берты лежала на песке, и я одним движением столкнула ее на воду, подняла весла и двинулась обратно вдоль берега.

— Ты еще здесь? — обернулась фея, услышав плеск. — Я ведь велела тебе убираться!

— К мысу отсюда выгребать ближе, — пожала я плечами, оставила весла и встала во весь рост. — Да и до тебя недалеко.

— О чем ты? — нахмурилась фея.

Лицо ее, подсвеченное закатным солнцем, все равно оставалось мертвенно-белым, лишь глаза полыхали багровым огнем, а волосы стелились по ветру сухой соломой.

— Не смей прикасаться к тому, что тебе не принадлежит, — негромко произнесла я. — Это говорю тебе я, русалка, кровь от крови моря… и Короля-чародея!

Кажется, она еще успела ахнуть, когда я метнула короткий гарпун — ореховое древко и длинное обсидиановое лезвие, примотанное к нему жгутом из крапивы и морской травы.

Ждать было некогда — я выпрыгнула на мелководье, волоча за собой сеть, — и бросилась к рухнувшей на песок фее. Вот где пришелся кстати совет орешника — она и впрямь могла бы насадить себя на древко, чтобы добраться до меня, да сучки мешали!

— Ты пойдешь со мной, хочешь ты того или нет! — оскалилась я, глядя в жуткое белое лицо, уже ничем не напоминающее человеческое, и стараясь не наступать на залитый черной кровью песок.

Силы мне не занимать, и как ни пыталась пронзенная почти насквозь, но все еще живая фея отползти прочь, я накрыла ее сетью, сплетенной из морской травы и крапивы, моего волоса