— Ну… да!

— Ну, я полагаю, что могу тебе помочь.

В тот день Евгений привёл его в отделение газеты, где, после недолгого собеседования, Николай, так звали парня, наконец обрёл работу. Он и его сестра не так давно стали круглыми сиротами и не могли свести концы с концами. Когда сестра заболела, ситуация стала ещё хуже. Безденежье было редким явлением в Стронгле, но всё же встречалось.

Коля был благодарен Евгению за спасение, ведь он собирался идти искать Рощу сразу после выхода из парка.

Перебирая в голове воспоминания, Женя дошёл до мемориала, посвящённого Марине Пономарёвой. Того самого, возле которого Михаил столкнулся с мороком. Ну или не мороком.

Судьба Марины играла не последнюю роль в жениной жизни. Он знал её примерно с ясель и виделся с ней вплоть до своих тринадцати лет. Она была доброй, умной и общительной девочкой. Когда они учились в школе, с ней общались почти все, и стар и мал. Всякий мог найти в ней собеседника. Общительность и природное любопытство сыграло с ней злую шутку.

Её изчезновение заметили сразу. Когда нашли и поняли, что она погибла, а главное от чьих рук, виновника сразу повели в Аллею. Ему надрезали кожу над ушами, чтобы он не погиб от кровоизлияния в мозг, замотали в мешок с отверстиями для дыхания и повесили вверх ногами, повесив табличку с надписью «Детоубийца». Судья покинул Аллею сразу после прочтения приговора, оставив гада на растерзание толпе. Старшие мальчики из школы принесли гальку с реки и стали бросать в него.

Каждый из бывших на казни в тот день кинул в него хотя бы по разу. Женя бросал много. В его голове тогда боролись два желания: прекратить, как это требовала общепринятая мораль и продолжать, на что подталкивал гнев вкупе с отчаянием. Он выбрал прекратить, неожиданно осознав, что это не вернёт Марину. После этого развернулся и опустив голову поплёлся к выходу. Он успел увидеть, как её отец взял тяжёлую палку. Звуки возвестили о том, что жизнь мерзавца была прервана.

Он ушёл оттуда неся на душе свежую рану, успевшую зажить за это время. Когда он услышал от Михаила об этом мемориале, его рана будто получила ощутимый тычок, теперь, когда он вновь увидел его, её будто сковырнули.

Утерев слёзы, текущие по щекам, он поднял голову и увидел дерево, на котором очевидец увидел светящих глазами висельников. Сейчас это было просто дерево, дуб, если быть точнее, на котором висели тела осуждённых на смерть. Ни света из глаз, ни таинственного голоса. Ветра не было, а поэтому они даже не качались.

Евгений некоторое время подумал, но всё же не решился подходить дереву. Он пошёл дальше вглубь Аллеи, в надежде найти что-нибудь интересное там.

Он всё шёл и шёл. Временами делал привалы на пнях, упавших деревьях, а иногда и на голой земле. Вокруг царила тишина, и лишь шуршали от порывов ветра листья деревьев и скрипели верёвки. Эти звуки уже начинали действовать ему на нервы, как вдруг он вышел на небольшую поляну. Женя никогда не заходил так глубоко в Аллею и не видел такой поляны, поэтому весьма приободрился. Оказавшись в центре поляны, он вдруг почувствовал страх. Не страх даже, а глубинный ужас.

Первобытный и древний, исходящий из самых скрытых цивилизованностью инстинктов. Тот, что заставлял людей в доисторические времена прятаться по ночам в своих примитивных жилищах…

Внезапно, озирающийся по сторонам Евгений услышал хруст веток в кустах, окружающих поляну. Через некоторое время через кусты подрались волки. Он насчитал семерых. И крупные, и мелкие, и серые, и чёрные. Разномастные, в общем. Кроме голода, ясно читавшегося в их глазах, их объединяло ещё кое-что. Их тела покрывал лишай белого цвета, как тот, о котором рассказывала Аполлинария Николаевна. Они, скалясь, подбирались всё ближе и ближе к человеку.

Он только и успел подумать о том, откуда в Аллее волки, как его повалили на землю и начали рвать всей оравой. От страшной боли он потерял сознание…

Евгений очнулся от звуков возни. Открыв глаза, он увидел небо, по которому проплывали рваные облака. Слово «рваные» заставило его вспомнить и содрогнуться, что вызвало волну пульсирующей боли, прокатившуюся по всему телу. Он опустил голову вниз. Там, у его ног, двое волчат пытались добраться до содержимого сорванного с жениных плеч заплечного мешка. На всё остальное, кроме их матери — волчицы, Женя старался не смотреть. Он глядел на щенков, чувствуя, что вновь теряет сознание. Неожиданно, оторванная от мешка пуговица упала на его ногу, отчего он дёрнулся. В голове его билась, словно мотылёк, рвущийся к свету, мысль о том, почему он не умер от болевого шока и почему он не чувствовал ничего кроме падения пуговицы? Его размышления, продлившиеся около мгновения и никчему не приведшие, прервала волчица, принявшая его агонию за опасность. Он успел лишь увидеть зубастую пасть, летящую к его шее. После была тьма…

Глава 3

Евгений вновь очнулся. В этот раз его разбудил тычок в глаз. Отмахнувшись, он услышал странный хриплый кашель, что быстро отдалялся от него. Открыв глаза, он увидел кружившего вокруг него ворона, который, очевидно пытался добраться до его глаз. Женя перевёл глаза вниз и ужаснулся, не увидев ниже шеи ничего. Ничего, что могло напоминать о том, что его почти целиком съели волки. В его голове пронеслась воспоминания о произошедшем.

«Вот откуда взялись волки и почему я ничего не чувствовал, — подумал он, — это был морок! Это был всего лишь морок!»

Евгений не заметил, что выкрикнул последнюю фразу вслух. Об этом ему возвестило эхо из леса, произнесённое будто бы хором из сотен разных голосов. Это напомнило ему о его задании. Быстро записав всё, что с ним произошло в блокнот, Женя взглянул на часы. Было два часа дня. Он точно помнил, что вошёл в Аллею в одиннадцать, а значит, с учётом того, что до поляны он добрался за час — полтора, выходило, что на ней он провалялся ещё столько же. Поднявшись, он поспешил к другому концу проклятой поляны. Евгений вошёл под прохладную сень деревьев, что разгоняли давящую на уши тишину своим шелестом.