Он размышлял о том, что скорее всего, если в его случае был всего лишь мираж, значит и Михаил видел всего лишь наваждение. А миражи или мороки — довольно частое явление, которое можно встретить в любом безлюдном месте. А это, в свою очередь, сулит написание скучной статьи и добавление всевозможных додумываний, недопустимых в этом случае, ведь те, кто работал в газете до него часто прибегали к такому методу, до тех пор, пока их не раскрыли. С тех пор газета стала писать мало, выходить редко, но, как говорится, метко. Павел Семёнович тщательно следил за этим. Тогда была неплохая конкуренция, но сейчас, многие покинули город, как это обычно бывает, в поисках лучшей жизни. А в газете «Глашатай» осталось всего три человека: Павел Семёнович, как потомок её основателя, Евгений, как особо ценный для главреда кадр и Николай, стимулы которого были описаны раньше.

Женя так глубоко погрузился в свои мысли, что не заметил, как отклонился от тропинки и врезался в дерево. Защищаясь от удара руками, он влез правой в пятно лишайника, что рос на нём. Отряхнувшись, он вернулся на тропу и как ни в чём не бывало пошёл дальше.

Впереди маячила арка, которая вела из Аллеи в лес, в котором тоже висели люди.

Евгений неожиданно почувствовал, что заплечный мешок, висевший на его спине стал легче. Судорожно сняв его, он не обнаружил гостинцев от Аполлинарии Николаевны. Там было пусто. Женя запустил руку внутрь, дабы удостовериться в этом. Ничего не было. Вынув руку обратно, он обнаружил то, что заставило его похолодеть. Это была серая шерсть.

Мягкая, почти невесомая, она могла принадлежать волчатам, которые рылись в нём. Выходило, что это был не морок, но ведь он точно видел, во что превратилось его тело тогда. Женя начал дёргано задирать рукава своей куртки, в надежде удостовериться хоть в чём — то. Но безуспешно: руки были целы, ноги под штанинами тоже.

В итоге у него было два взаимоисключающих доказательства произошедших событий. Одно говорило, что это был очередной морок, возбудитель которого поселился посреди поляны, а второе, что пропавшая выпечка и оставленная шерсть — прямое доказательство реальности произошедшего.

Решив, всё же, разобраться с этим позже, Евгений свернул мешок и привязал его к лямкам на сумке, которую носил через плечо. Они наверняка предназначались не для этого, но так было удобнее.

Наскоро описав неожиданные подробности в блокноте, он отправился к арке.

Эта арка была менее вычурной, чем входная и покрыта по всему периметру пятнами глубокой ржавчины. Пройдя через неё, Женя посмотрел себе под ноги. Тропинка, лежащая под ними, была всё тоньше, в некоторых местах росли ручки травы. Если на поляну и мог забрести редкий гость, то сюда не заходил никто. За аркой пролегал лес. Он не был густым, а потому, вокруг было довольно светло.

Евгений шёл, периодически оглядываясь по сторонам, боясь новых странных чудес.

Рука его, та, которой он влез в лишайника, покрылась мелкими красными пятнами. Такие обычно бывают, если на руку попал мицелий грибка. Скоро кожа начнёт чесаться и шелушиться. Это не было большой проблемой, ведь насколько он помнил, у Аполлинарии Николаевны была мазь, предназначенная специально для избавления от такой заразы.

Медленно исчезающая тропинка всё бежала вперёд. Она окончилась на прогалине, на которой разворачивалось одновременно интересное и ужасное действо. Там стоял мужчина с густыми усами, одетый в цилиндр и бушлат, делающий общественно неодобряемые вещи.

Евгений спрятался за толстое дерево и стал наблюдать. Странный незнакомец стоял перед пнём, на котором торчала вбитая в него палка с различными висящими на ней атрибутами, вроде перьев, листьев странной формы и другой непонятной ерунды. На небольшом отдалении от пня, в круге из веток лежало тело в обычном, для этих мест, мешке. Женя сразу признал это тело, именно из-за него Аллея однажды пополнилась очередным мемориалом и именно его он закидывал камнями. Он только в этот момент понял, что тела не было на своём месте. Вот, значит, где оно.

Незнакомец ходил по очень тонкому льду. За такой поступок, в лучшем случае можно получить плетьми десяток — другой раз, а в худшем — повиснуть рядом. Плети были редким наказанием в Стронгле, ведь свидетели повешений, либо вели себя примерно, либо, иногда, совершали что-то, удостаивающее их верёвки на шее. Это было одной из проблем таких казней, ведь многие могли получить психологическую травму и начать повторять за обвиняемыми.

Тем временем, странный ритуал, проводимый незнакомцем, подходил к концу. Он достал из кармана своего бушлата тёмно-зелёный бумажный треугольник и гравированную зажигалку, после чего поджёг его. До носа, подглядывающего за процессом, Евгения долетел запах горящего травяного букета. Незнакомец положил догорающий предмет на пень и, когда тот догорел, сгрёб пепел в ладони. Сложив их лодочкой, он подошёл к телу и дунул на него, после чего вернулся к пню…

Некоторое время ничего не происходило, но вдруг мешок задрожал, задёргался, и из него, разрывая ткань, стали вылезать серовато-чёрные конечности. Женя зачем-то стал считать их и, после нескольких мгновений, насчитал семь штук. Это было странно, и страшно, и он решил целиком скрыться за деревом. Из-за него он услышал сначала звуки ломаемых веток, а потом звук убегающих ног…

Когда он выглянул из своего укрытия, на поляне никого не было. Когда он подошёл ко пню, то услышал справа вдалеке душераздирающий крик ужасной боли. От страха, он, не думая о том, что нужно скрываться, сломя голову понёсся прочь. Ему не повезло, ведь побежал он не к выходу, а дальше в лес.

Отбежав на достаточное расстояние, он замедлился, а после и вовсе пошёл шагом.

Рука начинала не просто чесаться, а страшно зудить. Он случайно расчесал её так сильно, что та расшелушилась до крови. Порывшись в своей сумке, он нашёл моток чистой белой тряпки, которая подходила, чтобы заменить бинт. Намотав её на руку, Евгений отправился дальше. После одного или двух десятков шагов он понял, что заблудился.

Озираясь по сторонам, он пытался понять две вещи: с какой стороны он пришёл, и почему ему в голову не пришла мысль взять с собой компас. Получить ответы на оба вопроса так и не вышло. В отчаянии Женя сел на случайно подвернувшийся пенёк.